Юдин охотно откликнулся:
– Да, подозрительный тип. Наверно, агент ЦРУ, впаривает преимущества их святой демократии.
Марк отвлекся от нашего разговора, вдруг зло оборвал их:
– Проповедники кнута, апостолы невежества, поборники обскурантизма и мракобесия, панегиристы татарских нравов – что вы понимаете?
– Ты чего лепишь? – испугался Матвей.
– Это Белинский, надо бы знать классиков.
И нервно стал укутываться в одеяло. Терпеть не мог «святую простоту» завхоза Матвея, и тем более продажного журналюгу.
Я устыдился:
– Видно, человек-то он не вредный.
Когда все закрыли глаза, автоматически потух свет. В темноте мы успокоились, лежали на широких кроватях, в искусственной доброте умного дома, и почему-то вспоминали о счастливых моментах в жизни.
____
Я думал о моей любви. От тоски одинокой молодости могла спасти только Она. И Она пришла, в виде смазливой девчонки из другого факультета.
Занимаясь сексом с ней, я в небывалом блаженстве полностью отключался от себя, был в ином измерении, где исчезало время и пространство.
Правда, после отрезвления она поражала юной жадностью еще к какой-то другой жизни, не удовлетворяясь нашей. И ревновал, чувствуя, что ее томит наделенное природой женское свойство обольщать других. Это мне и нравилось, и казалось опасным недостатком женщины.
Я был у нее «на поводке». Это представлялось мне особенно милым в ней, и радостно подчинялся.
У нас вечно не хватало денег. Это приводило ее в состояние обиды, она винила меня. Из-за отсутствия денег на салон красоты я мыл маленькую голову жены сам, нежно промывая со всех сторон, она ворчала, капризничала. Это было счастье.
Но она была равнодушна к моим мукам творчества. Тем более к их результатам, считая мою писанину баловством. Я, гордясь, возражал:
– Жена Даниила Гранина считала его романы баловством.
Она не могла понять всю горечь переживаний по поводу неумения выразить всю душевную тоску.
Как осознать смысл этого невообразимого бытия? И зачем мне это надо? Никакой Магистр не может мне помочь. Я уверился в своей бездарности.
____
Марк закинул голую руку за голову и с наслаждением думал о своем полном смысла будущем.
Он за эту неделю далеко ушел от того, кем был. Знал, что в обволакивающих словах Мага есть какая-то глубокая истина. Правда, было что-то в его словах такое, что могло поколебать радость полного смысла будущего.
Вспоминал, как хотел выломиться из шаблона учебы в школе. Правоверные родители, переругиваясь друг с другом, привели его в школу, переложив воспитание на учителей.
