Марк же тосковал по специалистам:
– Обстоятельства вопят: профессионалы, где вы? Их среди нас мало – только управленцы да философы.
Странно, мы действительно ощущали себя молодыми, то ли вернулись из пространства-времени космоса не постаревшими, то ли это следствие какого-то обновления оставшихся в наших телах колоний микроорганизмов. А может быть, новые силы омоложения возникли в нас благодаря величию и огромности цели, которую предстояло нам осуществить, – той, в чем был смысл сотворения человека.
Впрочем, это только догадки. Все мы неучи, учились кое-как, получая сведения понаслышке. Да и где она, истина?
Но разве в этом дело? Главное, в нас вернулось затертая бытом память о детстве, первозданной античности, полной еще не израсходованных сил.
Мы созвали на Агоре, посреди центральной площади, народное собрание новых граждан города, чтобы решить насущные вопросы о спасении от голода, об ограничивающих хаос существования законах, управлении, мире и войне. А также решить неотложные бытовые проблемы.
Был теплый летний день. Мы с соратниками-инициаторами стояли на верхней ступеньке широкой лестницы здания, выходящего на площадь.
Собралось людей не больше, чем в приличном садовом кооперативе. Я пошутил:
– Это не меньше, чем в древнегреческом городе-полисе в начале его образования.
– О каком полисе вы говорите? – усмехнулся Юдин, стоя внизу у ступенек вместе с Михеевым, его раздражали эти фантазеры. – Сейчас на земле и людей-то нет! Наше собрание и составляет все население.
Я сверху возразил:
– Глазом не моргнете, а уже людей накопится на империю. Не верите в великую природную потребность в размножении? Да это же основное дело всего живого – размножаться, выжить и выкарабкаться. Даже без материнского капитала.
Площадь волновалась. Павел Отшельник предложил на рассмотрение проект Конституции, который сочинял долгое время, – первой после обнуления старой, рухнувшей в катастрофе. Сочиняя, он понял, насколько мало знал последние достижения политологии и философии. И страдал оттого, что не мог заглянуть в интернет, хотя у него остался ноутбук, в котором сети были безмолвны.
– Для чего Конституция? – вопрошал он, по такому случаю торжественным тоном. – Для согласованных действий, для будущей гармонии человеческих отношений!
Михеев загоготал:
– Для Конституции требуется масса людей, сословия, которые бы снизу требовали прав. А сейчас – какие права? Для пары людей?
В новом проекте Конституции преобладали пункты запрета. Упраздняется власть охлократии, то есть количественного большинства народа, в своей массе не подымающего глаз от черного труда, чтобы что-то понимать во внешнем мире. Власть должна принадлежать умным и образованным, необязательно из меньшинства, которые только и могут быть новаторами, ибо власть серости может сдерживать развитие, не допуская никого умнее себя, и потому неминуемо наступит застой.
