Павел восклицал:
– Сколько человечество накопило знаний в культуре и науке, разные народы внесли в общую сокровищницу свои сокровенные прозрения! И все это погибло.
– А разве раньше сохраняли? – возражал Марк. – Во все времена не ценили эти самые сокровища, теряли и разбазаривали. До своей гибели цивилизация развивалась наитием – из-за неумех.
____
Мы решили реорганизовать ковыряние в земле "самозанятых" единоличников в коллективное дело, чтобы решить неотложные общие проблемы, в том числе нехватки продовольствия. Нужны были новые ремесленники, торговцы, рынки, хотя бы обмен бартером. И какие-то единицы обмена, деньги. Не менять же громоздкое барахло на барахло!
Во взглядах людей появилось оживление, какой-то свет. Что такое оптимизм? Это нечто временнóе. Начало «обнуленной» цивилизации, казалось бы, должно быть сплошь оптимистично: мы снова словно вернулись в детство, осваивали новые пространства, в эйфории первопроходцев, и наша экспансия не нарушала экологию планеты, правда, уже разрушенной прежней цивилизацией. Казалось, впереди были новые и новые дали. За далью – даль, которой восторгался поэт Твардовский. И не осознавали, что это только период подъема, а за подъемом неминуемо последует поражение. Вечное счастье впереди – иллюзия, как и Город Солнца, или заря коммунизма.
В нас рождался новый оптимизм, как у младенцев. Это та детская чистота, память о которой у взрослых была утрачена в конце погибшей цивилизации, хотя всегда оставалось ожидание чуда. Конец мира стал его началом – словно живое рождение звезд в безграничном одиночестве пространства, хотя мы умозрительно понимали, что они взорвутся только через миллиард световых лет, превращаясь в пылевую туманность, и мироздание снова сократится до сингулярной точки, чтобы расцвети взрывом снова.
***
Нужна была великая идея, чтобы начать правильно, не так, как развивалась погибшая цивилизация. Нельзя же начинать с древних ступеней освоения мира! Надо начинать с идеи освоения космоса. Грандиозная космическая идея объединит всех оставшихся, привыкших к войнам, в страхе друг к другу. И наступит, наконец, долгожданная гармония в усилиях людей.
Но не будет ли это очередным строительством какой-нибудь Вавилонской башни? Какой тут космос, когда в сермягах ходим?
Павел радовался:
– Мы обновимся! Теперь, как в детях, не знающих старой истории, в нас попрет гениальное прозрение неизвестного будущего, и можем увидеть новый, неизвестный старому, путь цивилизации! И кто знает, может быть, это будет прыжок через все периоды повторяющейся истории во что-то, что избежит колеса сансары!
