– А на что это было похоже? – раздраженно огрызнулась я. – Хотела предотвратить творящийся беспредел.
– Ты же ведь не знаешь, за что его наказывают?
– Нет! Но ни один человек не заслуживает такого обращения! – посмотрела на него, показывая, что ему не удастся меня переубедить.
– Какой же ты еще ребенок.
– Я не ребенок! – я топнула ногой.
–Ты только подтверждаешь мои слова.
От переизбытка чувств, я зарычала и отвернулась, устремив свой взгляд на морскую гладь. Вода пенилась под напором судна и разбегалась в стороны, позволяя кораблю легко скользить по воде. Под нами можно было рассмотреть огромную гальюнную фигуру, искусно изображавшую льва, с короной на голове. Мужчина уходить не спешил. Он также молчаливо смотрел вдаль. За нашими спинами постепенно стихли крики, и я догадалась, что показное наказание окончено.
– Я бы хотела навестить раненого, – подала я голос.
– Лýна, на корабле есть лекарь.
Я скептически подняла бровь.
– Подозреваю, что провинившемуся вряд ли окажут хорошую помощь.
– Лýна…
– Соловей, прошу! – я дотронулась до его руки. – Пойми, я не могу иначе!
Мужчина опустил свой взгляд на мою ладонь, и я спешно убрала ее. На его лице отразилась гамма различных чувств, но такая молниеносная, что я не смогла разобрать ни одну из них.
– Ладно! – выдохнув, сказал он и провел по своим темным непослушны волосам рукой. – Но…
– Но?
– Пообещай, что не будешь делать необдуманных поступков!
Наивная. Непосредственная. Бесхитростная. Мне казалось, я могу читать ее как открытую книгу. За каждый ее поступок мне хотелось ее придушить и одновременно похвалить. Самоотверженная. Она безответно готова была дарить свою помощь каждому и это подкупало.
Мы зашли за сумкой Лýны. Ласточки в каюте уже не было, однако из соседнего помещения, где разместились я с Филом, слышалось веселое щебетание.
– Как давно они вместе? – раздался голос девушки, идущей со мной рядом.
– Кто? – непонимающе спросил я.
– Ласточка с Филом.
– Мы все вместе с самого детства.
– Не претворяйся, что не понял мой вопрос! – Лýна закатила глаза.
– Но я действительно не понимаю, о чем ты.
– Тогда ты не только грубый, но еще и слепой!
– Это я грубый? – видимо девушка совсем потеряла былую робость.
– То, что слепой, ты все же не отрицаешь?
– Ох, женщина, ты сведешь меня с ума своим бессмысленным разговором.
– То есть, я уже не ребенок? – ее зеленые глаза озорно блеснули и я не нашелся чем парировать ее слова.
Мы спустились на нижнюю палубу, в кубрик, где висели гамаки матросов. Сейчас они были пусты и только в одной лежал молодой парень, подставляя спину на осмотр низкорослому старичку – лекарю корабля. В руках он держал стеклянный сосуд, из которого явно пахло солью. Он выливал жидкость на тряпку и смачивал края раны и от каждого его движения юноша то и дело шипел и дергался.
