– Ну и? – улыбнулся Боб
– Чего: ну и? – Эндерс лизнул запекшуюся ссадину на правых казанках, поверх руки блеснул глазами. –Вечно все за вас приходится делать.
– Тевтонец, где твоя сдержанность? Глупо на ровном месте проблемы создавать. Где сам-то кости бросил?
– Сняли трешку, тут недалеко. Заходи на огонек.
– Может позже. Сейчас не время, я на виду. Чувствую себя поп-звездой! – засмеялся Боб. – Утром заселялся, девка на ресепшене автограф попросила.
– Провинция, – значительно сказал Сергей. – Тут ценность телеобраза взлетает многократно. За отсутствием событий каждый пустяк раздувается. В моих родных краях есть обелиск в том месте, где тюкнулся на землю первый выживший баба-космонавт Валентина Терешкова. Так и Тургород преисполнен комплексов.
– А сам город? – поинтересовался Боб. – Что из себя представляет?
– Серый город на триста с лишнем тысяч горожан, плюс приезжие, пара предприятий и бюджетная сфера, избыток торговых центров. В кустах возле мэрии можно срать, бухать, или трахаться никто не заметит. А заметит – не удивится.
– Образно.
– Я готовился. Самое главное! Здесь на улице – не поверишь – Ленина в доме нумер сорок, в шестой квартире живет и получает пенсию Иванов Иван Иванович, девятьсот лохматого года рождения. Это – полнюанса. А в соседнем переулке обитает не менее легендарный Василий Пупкин. Работает в автосервисе, посещает магазин женского нижнего белья. Самое примечательное: он – Васильевич. Вася Пупкин вечен в поколениях, – Сергей усмехнулся. – Это, чтобы ты понимал заурядность Тургорода, его ликующую стереотипность. До последнего времени в Тургороде заправлял Игорь Иванович Стрельников – бизнесмен, меценат, депутат. Вследствие своего любопытства к деятельности нашего заказчика, Стрельников объявлен в федеральный розыск. Шьют ему помимо экономических грехов еще и организацию заказных убийств. Как это бывает, валялась по сейфам секретная папка, пока не потребовалось человека за ноздри зацепить. Вообще, Стрельникова здесь если не любят, то ценят. Правда, много сделал. Есть такая штука: в мэрии города проводятся открытые планерки. То есть в актовом зале мэрии садятся в президиум мэр со своими заместителями, на задний ряд садится Стрельников со своими, а в зале – граждане. Любой может зайти и высказать проблему: там воды нет, там ее, напротив, до хрена и затопило. Мэр сразу дает поручение проблему решить. А там, где мэрия не тянет, вступает фирма «Турком». Это стрельниковская. Нагляднее всего отношения города и «Туркома» иллюстрирует здешняя набережная. К слову сказать, набережная без берегов – добротный абсурд. Мне нравится! Водоема нет, а набережная сооружена вокруг искусственного котлована, оставшегося от стройки советских времен, – Эндерс вздохнул. – Плохой город, когда речки нет. Хоть бы озеро… здесь красивый Эстебан не утонет, не всплывет. Кстати, хоть и нет реки, но есть прослойка горожан, которые профессионально страдают от паводка, – Сергей звонко щелкнул пальцами. – Грунтовые воды поднимаются, ребята страдают, получают матпомощь раз в год. Частный сектор – процентов тридцать от города.
