- Мой спаситель… — прошептала она томно и простерла к мужчине влажные прохладные руки. Это был даже не намек, а явный призыв, не последовать которому мог бы разве святой или искренне влюбленный в другую. Рон таковым не был. Он рванулся к незнакомке, вздернул ей рукой подбородок и жадно поцеловал зовущие, податливые губы. Девушка застонала, откинула голову с тяжелыми, растрепавшимися золотыми волосами, подставив своему спасителю нежную загорелую шею.
Мужчина торопливо покрыл поцелуями пахнущую речной водой и солнцем кожу, стянул лямку мокрого платья и требовательно впился губами в покатое плечо. Руки его уже блуждали то под подолом платья, то по спине незнакомки, ища пуговки и застежки. Девушка выгибалась навстречу его телу, страстно постанывала, позволяя этому, едва знакомому мужчине трогать ее где угодно и как угодно. Казалось, она едва сдерживалась, чтобы не кончить от грубоватых настойчивых пальцев распалившегося охотника, но при этом ее руки легонько упирались в мускулистую грудь любовника, словно изображая сопротивление. Эта неубедительная игра в приличную девушку в сочетании с откровенным желанием, написанным не только на лице, но и пожалуй, на всем теле спасенной, окончательно свела мужчину с ума.
Рон нетерпеливо рванул неподатливую пуговицу, выдрав ее «с мясом», и, окончательно потеряв терпение, дернул застежку собственных штанов, задрал облепивший стройные бедра подол, отодвинул тонкую ткань трусиков и со стоном погрузился в горячую глубину соблазнительного женского тела. Девушка закрутила бедрами, добавляя остроты ощущений. Ее руки упирались в грудь возбужденного самца, не больно, но вполне чувствительно царапая кожу ногтями. Едва дотерпев, пока девушка не застонала от наслаждения, закатив глаза, мужчина сделал последний рывок и практически рухнул на ту, которой, кажется, не было равных в любовных играх…
- Ты… моя, — шумно дыша, полупрошептал-полупрохрипел охотник, все еще не очнувшись от чар незнакомки.
- А ты — мой, — довольно улыбнулась девушка, чувственно проведя рукой по крепкой мужской спине в бисеринках пота и крепко обняв партнера.
После ее слов парочка неожиданно исчезла, словно растворилась в воздухе. Только примятая трава и брошенные на берегу лук со стрелами да тушки битой птицы могли бы рассказать о том, что произошло здесь недавно.
***
- Я видел ее, батюшка-лекарь, — взволнованным голосом начал свой рассказ Ханс. — Там, где поляна с черной травой, в нашем лесу. Девушка потрясающей красоты. Черные как смоль волосы, они, словно змеи, извивались в воздухе и обвивали ее тело. Она танцевала, и я никогда не видел такого танца. Не так, как пляшут девки на деревенских праздниках, а как-то по-особенному, так, что глаз отвести невозможно. Правда, — добавил рассказчик, — я и видел-то ее совсем недолго, мелькнула и исчезла.
