Разгадав без труда это намерение, странник встал. Он оказался несколько выше и плечистей, чем казалось. Исчезла скрадывающая комплекцию сутулость, перед забиякой стоял рослый мужчина, чьи руки явно не чуждались тяжелой работы и могли при желании их обладателя хорошенько остудить пыл любого обидчика. Да еще и посох, прислоненный к стулу, мог бы послужить грозным оружием. Эм не торопился ударить, лишь смотрел на незваного собеседника решительно и серьезно.
- Ты чего, извини, я это… — миролюбиво поднял руки задира. — Если надумаешь — подсаживайся к нам!
И уплелся нетвердой походкой к своим притихшим приятелям.
Потревоженный странник снова сел и погрузился было снова в раздумья, однако его привлек голос трактирщика, который, стоя в дверях, с кем-то ругался — не очень громко, как будто опасаясь, что услышат посетители. Мужчина прислушался и пригляделся. В дверях маячила фигура женщины с ребенком на руках. Похоже, это были очередные беженцы, снявшиеся с места из-за черной травы.
- Убирайтесь прочь! — рявкнул хозяин громче, чем собирался. — Или мне спустить на вас собак?
- Но прошу вас, умоляю, вынесите хотя бы объедков, дети голодны… — умоляющим тоном просила мать.
- Убирайтесь! Не хватало тут еще от черной травы помереть из-за вас!
- Постойте, — вмешался Эм.
- Господин хороший, не ваше это дело… — начал было трактирщик, но тот остановил его жестом и представился:
- Меня зовут Эм, и я лекарь. Вынесите детям и этой женщине по миске супу и куску хлеба, я оплачу. Двойную цену.
- Ладно, — буркнул недовольно хозяин.
Эмрой улыбнулся испуганной, недоумевающей женщине. Ноги ее были пыльны и сбиты в кровь, осунувшиеся хнычущие ребятишки — один на руках и двое постарше, — выглядели усталыми.
- Я осмотрю детей, — сказал он Доре. — Пока вам несут ужин.
- Батюшка-лекарь… — робко начала женщина. — У нас нет денег, чтобы заплатить вам…
Лекарь сердито махнул рукой — пустяки, мол, — отвел в сторону одного малыша за другим и не нашел ничего серьезнее мозолей, ссадин и царапин. Все трое были здоровы, и их мать тоже.
- Откуда вы бежите? — полюбопытствовал он, обрабатывая мазью гудящие от усталости ноги Доры. Сквозь бледность ее щек пробивался смущенный румянец — было мучительно стыдно, что этот добрый лекарь касается ее опухших конечностей, да еще и платит из собственного кармана.
Дора назвала одну из деревень Четвертой долины.
- Давно?
- Три дня как снялись, — поведала она. — Все бросили, боялись заразу с собой притащить. Спасибо вам, батюшка-лекарь, если б не вы…
