– Ты не влюбился, Тимур?
– Не смешно, – буркнул я. – Любви не бывает. Не со мной уж точно.
– Как Маша? Вы общаетесь?
– Не говори о ней, – процедил сквозь зубы. Одно лишь имя этой ненормальной заставляло тяжело дышать. Кто бы сказал, что за фигня творилась со мной. Почему не радуюсь, что уломал девку и никто мне не парит мозг насчет отношений?! Раньше всегда радовался. Что пошло не так в этот раз?!
– Она тебе нравится?
– Мам, ну серьезно, – злился я.
– Ты ей точно нравишься, – улыбнулась мать.
– Аж десять раз я ей нравлюсь! – крикнул в сердцах. Потому что, если бы нравился, Маша бы не ушла. Она бы проснулась со мной, отвечала на мои звонки, хотела ко мне, как я хочу к ней.
– Ошибаешься. Просто она боится.
– Чего? Я такой страшный?
– А ты сказал ей, что хотел бы быть с ней? Что она тебе нравится?
– Ма, что за чушь! Я что, должен обо всем говорить! – бесился я еще больше. Уварова хуже, чем пуля на вылет.
– А ты как хотел, сынок? Девушки любят ушами. Она боится, – повторила снова мать.
– Не понимаю…
– Я когда-то так боялась твоего отца. Ему стоило только зайти куда-то, как девушки сразу липли. Весь такой статный, уверенный. И я… простая девчонка, которая и на свидании ни разу не была. У него таких, как я, вагон и целая тележка была. Понимаешь, сынок?
– Лучше бы ты выбрала другого. Не считаешь? – зачем-то ляпнул я. Мне всегда казалось, что родители не подходят друг другу. Отец не ценил мать, а она продолжала его лелеять. Хотелось бы посмотреть, как он будет за ней бегать и получать отказ за отказом.
– Тимур, если тебе нравится Маша, то ты должен сказать ей об этом. И предложить встречаться. Иначе потеряешь ее. А мне кажется, что эта девочка очень близка тебе по духу. Она не такая, как все, ведь так?
Я посмотрел на мать, на ее тоскливый вид и глаза, которые давно потухли. Неужели мама видит то, чего не вижу я?!
– Нет, – отмахнулся от ответа.
Наверное, это была самая большая ложь в моей жизни. А потом я решил продолжить врать себе. Даже помирился с Алиской.
Сидел в этой дурацкой беседке, смотрел на нее и думал, что ни черта Серебрянская не похожа на Машу. Ни улыбкой, ни голосом, ни характером. Мне нравилось, как Уварова язвит, как обижается, как повышает голос и пытается поставить меня на место.
Алиска сама залезла на колени, сама прильнула ко мне, но в моих мыслях ее не было. Была только Маша. Девушка, которая бесила и сводила с ума одновременно.
Тридцать минут, что я просидел в беседке, показались бесконечно долгими. Все раздражало: от Серебрянской до тупых разговоров.
