Алеф зашевелила губами, пытаясь сообразить.
— Жало? — спросила она. — Я видела, что тебя ужалили. Если бы у меня были свободны руки, я бы тебя уже вылечила.
— И-жал, — простонал я. — К. Ки…
— Кинжал? — дошло до Алеф.
— Да!
— Но у меня же руки связаны.
Я зажмурил глаза. Тратить бездну сил на то, чтобы обозвать её идиоткой? Или такую же бездну сил на то, чтобы сказать: «Призови кинжал, и он проткнёт кокон самим своим присутствием, а потом постепенно разрежешь остальное»?
— Ин-ал, — сказал я ещё раз. — К-жал. А-еф!
Ну же, ну? Я — командир, моё слово — приказ. Услышала «кинжал» — так призови же ты его!
Один из оставшихся пауков легко поднял Алеф со спины павшего собрата и забросил к себе на спину. В следующее мгновение меня развернуло, и пауки вновь куда-то понеслись.
А я лежал и думал: «Куда вы ломитесь, дурачьё? Ведь в этом нет никакого смысла, если вас четверо!»
Они неслись, судя по ощущениям, ещё минут десять. Дважды вступали в схватки. Первый раз — с такими же металлическими крабами, как в той комнате, второй — с чем-то, что я вообще затруднился бы описать.
Это были живые существа, напоминающие кожистые конусы с круглыми головами на тонких шеях. Когда пытаешься это описать, сразу представляется схематическое изображение женщины на двери общественного туалета, но в реале это было нечто совершенно иное. И, кажется, они владели телекинезом, потому что одного из пауков безо всяких видимых причин просто подбросило у меня на глазах, он приложился головой об потолок и долго потом лежал, прежде чем начать слабо шевелиться.
«Конусов» было двое, они не издавали ровным счётом никаких звуков.
Паукам удалось завалить их, одного за другим. Кажется, «конусы» слишком долго перезаряжались между своими «телекинетическими залпами».
А я всё быстрее приходил в себя. Привык к боли. Почувствовал, что пальцы шевелятся.
С одной стороны, мне было легче, чем Алеф, потому что меня замотали в специфической позе. Внутри кокона остались плохо забитые паутиной лакуны, внутри которых я смог немного ворочаться. Но, в отличие от Алеф, я не мог просто призвать своё оружие. Руки располагались таким образом, что я не мог предугадать, куда направится топор. Всё время казалось, что лезвие войдёт мне в грудь или в голову.
Я пока ещё не так много практиковался с оружием и «второй кожей», чтобы делать такие вещи наверняка.
Падение оказалось для меня полной неожиданностью.
Я вскрикнул, ударившись плечом об пол, и всласть выругался, потому что, кажется, выбил плечо.
