Видимость нулевая — пришлось включить фонарь, но даже его сил не хватает. Там, вдалеке, закручиваясь в спираль, потоки тьмы формировали бесконечный космос. Не раздумывая, он целенаправленно плывёт вперёд. Преисполненный уверенности, знающий, что там, на дне, под одеялом черноты, среди остовов жилых зданий, больниц, аптек и магазинов, его кто-то ждёт. Человек? Животное? Существо? Этого не ведал он еще.
Руки и ноги работают на износ — гребут, но скорость не растёт. Нужно быстрее, иначе воздуха не хватит. Еще. Еще. Гребёт еще быстрее — не помогает. Мышцы не горят, и даже не болят. Возможно, всему виной боязнь неопределённости, но Слава не рассматривает столь неуместный факт. Ему не страшно — его кошмары здесь не живут. Цель — вот, что его ведёт, но суть её пока что не раскрыта.
Мысленно он понимает — уже близок. Фонарь бессмысленно кружит. Вдруг, кто-то или что-то, под ним зашевелилось. Не разобрать; песчаная буря срывается со дна и хлещет Славу по лицу, вгрызается в глаза. Он укрывается руками. Испытывает давление воды.
Через мгновенье всё проходит. Ладонь нащупывает фонарь, свисающий с запястья, хватает и начинает вспарывать им тьму. Взмах-взмах, еще один. Он победил. Завеса пала.
Чёрный гигантский спинной плавник успел мелькнуть в потоке света.
Акула? Большая белая? Но откуда?
Раздвинув в стороны свисающие лоскуты воды, он устремился дальше — к цели. Протягивает руки и смотрит только на плавник, боясь заглядывать в глаза животного, узревшего его приход.
Слава приближался, и в тоже время — нет. Может, плавник так быстро удалялся? Последовал рывок, за ним еще одни. Казалось, вот-вот ладонь коснётся чёрной кожи и цель, закинувшая его в столь удалённый водоём, раскроет свою суть; покажет, на что затрачены все силы.
В последний миг он успевает зацепиться. Скрипя зубами, подтягивает тело и хочет оседлать неумолимое создание, но получает удар в челюсть. Затем еще один. Еще. На шее смыкаются десятки щупалец. И давят, давят, давят. Возникший приступ кашля сжигает весь кислород. Он давиться. Глотает воду носом.
И быстро утопает.
Всё тело сгинуло в пожаре мук. Язык повис. Глаза ослепли. Лишь разум, верный друг, тянул сознание наружу.
Вдруг вспышка боли пошла от паха вверх. Вонзилась в мозг, заставив разомкнуть глаза, и, сделав чёртов вдох, он проорал: «Акула!»
Очнувшись, как дитя буквально после родов, Слава с трудом собрал картинку перед носом. Радоваться или огорчаться — поначалу он не мог понять. Но был в одном уверен точно: глубинный монстр сгинул с глаз, сменившись юной девой, и именно она была причиной той дикой боли.
