— Товарищ Василий, вы там? — услышал я голос Чопорца и открыв люк, высунулся из танка, оглядывая поле боя.
— Я сразу понял, что это вы и сказал нашим, чтобы не стреляли по этому танку, — ликующе прокричал Андрей, на радостях приобнимая меня, — дали мы им тут прикурить, прямо как вы рассказывали про Березину и французов.
— Да, точно, Березина 2.0,- ответил я, и махнул рукой улыбавшемуся здоровяку Дуболомову, одной рукой тот тащил немецкий пулемет, а другой — целого пленного майора.
Ночной бой, который мы провели на позициях Ларина, выбив немцев с занятого ими плацдарма, оказался очень удачным. Мины, которые я забрасывал, вывели из строя очень многих вражеских солдат, заставив большинство из них глубоко залечь в окопах и пропустить нашу атаку. Но к сожалению потери с нашей стороны тоже были: мы лишились 8 курсантов и 1 разведчика, 25 наших, включая трех людей Дуболомова также получили легкие ранения. За это немцы заплатили высокую цену: 2 роты противника было полностью уничтожено. Немцы потеряли 4 танка: два на восточном берегу, один мы потопили на плоту, и еще панзер, который мельтешил на западном, я расстрелял из своего танка. Также моим огнем практически была уничтожена и рассеяна рота немецкой мотопехоты и ликвидирован склад немецких боеприпасов, в основном снарядов для орудий и танков. Ценным трофеем оказался и захваченный нами майор, который относился к высшему офицерскому составу. Получив от Дуболомова первый отчет о потерях, я решил сразу же, не откладывая допросить важного языка.
Фриц имел весьма бравый вид и проявлял истинное арийское спокойствие. Его погоны майора сплетались из тех же двойных сутажных шнуров серебристого цвета, как и у младшего командного состава, но имели другой, чем у лейтенантов или гауптманов более сложный рисунок. Офицеры вермахта шутливо называли их «гусеницей». Также я решил называть и нашего языка. Собственно, по этим погонам Дуболомов сразу понял ценность этого фрица и не стал его убивать, помня, какое задание давал нам Собольков. Немец действительно был здесь большой шишкой. По штату майору предписывалось командовать пехотным батальоном из 800 человек или танковым подразделением из 50–70 танков.
Я начал допрос, как только Дуболомов подвел ко мне эту Гусеницу. Пленных кроме него больше не было, а всех раненых фрицев я также приказал добить. Видя, что мы настроены весьма решительно, майор не стал играть в молчанку. Когда я заговорил, немец удивленно уставился на меня, поразившись моему идеальному беглому произношению, и пытаясь определить, какую иерархию я занимаю, находясь в форме рядового бойца Красной Армии. Видимо и то, что я только что вылез из немецкого танка, из которого перед этим вел бой, развязало ему язык. Он очень хотел понять, кто я и что все это значит?
