– Да я там не сижу…
– Не сидит он… Гуля! Давай неси нам… накрывай короче!
Взгляд отца пробежался по комнате, которая совмещала в себе каминную с библиотекой.
– Ну и домяра ты себе отстроил! – прокомментировал гость. – Прямо олигарх!
– Пап! Он опасен! Беги отсюда!
– Отстроил… Для большой семьи строил, а в результате живу в нём один. Жену прогнал… – Я удивилась такой откровенности. Обычно Олег не любит обсуждать свою личную жизнь. – И сын съехал – но то вообще отдельная история. – Он разлил по стаканам коньяк, закрутил крышку. – Ну а у тебя-то как? Давай, рассказывай!
Я вращала головой с одного на другого, злилась в ожидании, что и отец начнёт откровенничать… Так дело дойдёт до меня, а я не хотела напоминать о себе, я не хотела, чтобы Олег догадался, чья тень бродит по его дому, я не хотела, чтобы он начал ко мне обращаться по имени и разговаривать со мной…
– Про Маринку мою слышал? – спросил отец.
Оба разместились за низким столиком с фигурными ножками – Гуля завершала подачу, а я пыталась сообразить: почему отец начал рассказывать свою биографию с момента смерти мамы – истории восемнадцатилетней давности?
– Слышал, слышал… – с грустью произнёс Олег, после чего задумался, затем вернулся к беседе: – Сколько дочке вашей было, когда она умерла?
– Девять. – Всё-таки речь обо мне зашла! Я уставилась на отца с претензией.
– Мы тогда с Маринкой… как только она родила Софью сразу уехали в Волгоград, – начал вспоминать отец. – Девять лет мы прожили в Волгограде… Когда её похоронили, я остался с двумя девчонками – там старшая ещё, помнишь? Вероника.
– Да, да… Веронику помню.
– Веронику ты помнишь?! – внедрилась я. – Как у тебя язык поворачивается произносить её имя, сука?! Веронику ты помнишь?! Как орал на неё, беременную, помнишь?! Как угрожал нам… Как… убийцу своего подослал!
Мужчины произнесли первый тост за встречу, выпили, закусили, отец продолжил:
– Работа у меня командировочная… Пришлось вернуться сюда. Здесь за девчонками могла приглядывать, пока я в отъезде, Маринкина сестра – Люба, помнишь?
– Конечно! – засуетился Олег. – Как я могу не помнить Любашку? – всплеснул он руками.
– Это откуда ж ты всех моих знаешь, сволочь?! – не унималась я. – И тётю мою он, видите ли, знает… Тогда какого чёрта ты в нас стрелял? Куда ты глаза отводишь, гад?! Смотри на меня!
Я с остервенением пнула по китайской напольной вазе – раздался странный гул. Беседующие замерли, прислушались.
– Это в камине, – пояснил Олег. – Огонь разогнался. Кстати, как там Любашка-то?
