В моей памяти всплыли события, когда он выскочил из машины, нервный и злой, как сейчас, и направился прямо к нам широким шагом – ему плевать почему человек ошибся при езде. И сейчас ему плевать, что на сына напал кто-то другой, а девушка не виновна… Главное – раздавить казявку.
Натали пожаловалась на усталость, накатившую от волнений за мальчика – они решили подняться наверх. День впереди предстоял не из лёгких: придётся снова мотаться в больницу, договариваться с врачами… Олег настроился на пару часов сна, но жена привязалась с расспросами, будто из чистого интереса: при каких обстоятельствах всё произошло.
– Мой сын всегда был не разборчив в бабах…
Я заметила, как Натали сконфузилась.
– Вот и приволок очередную, как бы поприличнее выразиться, шваль! Посидели они там… в квартире на Пролетарской, выпили… И тут у неё в мозгу перемыкает: она берёт с кухни нож, подходит, бьёт его с силой и начинает орать… Да так, что соседи проснулись. Самое интересное – никто из квартир не вышел до приезда полиции. Сидят все по норам, моя хата с краю… Тут каждая секунда на вес золота – истёк бы парень кровью, подоспей скорая чуть позже! А все сидят… слушают, как эта истеричка вопит.
– Она сама призналась, что пырнула его? – Мне была ясна цель вопроса, который озвучила Натали, а тот продолжал по простоте душевной делиться всем, чем располагал:
– Поначалу она созналась в содеянном, но потом, во время допроса, сказала, что ничего не помнит, пьяная была в стельку.
– Смотри, как удачно складывается, – вставила я лепту, обращаясь к Натали. – Все с радостью ухватились за версию с обезумевшей бабой, даже потерпевшая сторона не против… Лишь бы не заморачиваться. А насчёт Дениски… Если он очухается, тут, я думаю, ты справишься: придёшь к нему в больницу с апельсинами, про любовь напоёшь… Они с отцом теперь сто пудов помирятся, и ты пообещаешь Дениске новый виток в ваших отношениях – вы будете врать Олегу и дальше. Кстати, ключи от квартиры на Пролетарской попроси вернуть обратно – вам же надо будет где-то снова встречаться.
Натали обкусывала губы – я это видела в полумраке. Должно быть, её мой расклад не устраивал. Признавайся, стерва: хочешь, чтобы твой любовничек никогда не проснулся? Надоел он тебе?
У меня пропало стремление её подначивать: Денис выбыл из списка, кого я собиралась отправить на тот, вернее на этот, свет. Моей целью по-прежнему был папаша, я наблюдала, как он пытается заснуть: закрывает глаза, снова открывает, услышав малейший звук, в основном исходящий от жены, которой… в связи с открывшимися обстоятельствами стало не до сна. Оба молчали. Каждый погряз в своих думах.
