Ибо чем ближе к дневному времени, тем чаще он поет; и чем ближе к полуночи, тем старательнее он поет и тем сильнее его голос. День, а также вечер, природа коего состоит из дня и ночи, смешанных воедино, символизируют любовь не вполне безнадежную, но и не вполне могущую надеяться; полночь же означает любовь, совершенно лишенную надежды.
И [вот], поскольку я теперь уже лишился всякой надежды добиться Вашего благоволения, это есть как бы полночь. Не имея никакой надежды, я нахожусь как бы в вечерней тьме. А потому изо всех сил пою все громче, и подобает мне сейчас запеть еще сильнее.
Причину же того, что у отчаявшегося голос громче, можно, по-моему, отыскать в природе животного, которое сильнее всех на свете ревет, а голос имеет самый скверный и ужасный; это Дикий Осел.
Ибо его природа такова, что он издает рев лишь тогда, когда бывает чрезвычайно голоден и никак не может отыскать что-нибудь съестное. И тогда он принимается реветь изо всех сил, пока не лопнет. Подобает и мне, раз уж мне пощады не дождаться, приложить как можно больше сил, дабы если и не громко петь, то хотя бы сильно и метко говорить; ведь способность к пению я, надо полагать, уже утратил. А почему — это я сейчас расскажу.
Природа Волка такова, что если человек увидит его прежде, чем он человека, волк теряет всю силу и смелость; если же волк увидит человека первым, то человек теряет голос и не может вымолвить ни слова.[11]
Та же природа у любви мужчины и женщины: ибо когда есть любовь между ними, то если сможет мужчина первым заметить, что женщина его любит, и даст ей это понять, она теряет смелость и не может отказать. Я же, не сумев сдержаться, сообщил Вам о своих чувствах прежде, чем что-либо разузнал о Ваших; потому Вы мне и отказали, как я от Вас неоднократно слышал.
И поскольку я открылся первым, то согласно природе волка я должен был лишиться голоса. Такова причина, по которой это послание составлено не для пения, а для рассказывания.
А еще одна причина все того же находится в природе Сверчка, каковой причины я весьма остерегаюсь.
Ибо его природа такова: сей несчастный столь старательно поет, что из-за своего пения гибнет, забывая о еде и позволяя с легкостью себя поймать. А посему я стал оберегаться, заметив, что пение мне принесло слишком мало пользы, так что, понадеявшись на него, я вполне бы мог себя совершенно погубить, а оно бы мне совсем не помогло; я и в самом деле ощутил, что в часы, когда я лучше всего пел и при этом наилучшие слова произносил, было мне хуже всего! — в точности как Лебедю.
