Ибо любовь сия оказалась сильнее повеления Господа нашего, как Вы об этом некогда слыхали.
По каковой причине подобает мне перейти к тому, отчего напоминаю я Вам то, что Вы могли слыхать и сами, как и я о том раньше говорила. Посему мне надлежит сказать, что Господь Бог наш поставил мужчину господином надо всеми тварями, в том числе над женщиной, кою сделал он из вещества более достойного, чем то, из которого он сотворил мужчину.
Итак, писание нам сообщает некую причину, отчего он это сделал. Тем не менее, Господь всего первым сотворил мужчину из чего попало, а затем взял часть от самого мужчины, как об этом прежде говорилось, и из этого сотворил женщину.
Посему я говорю, любезный сир и мэтр, что поскольку был мужчина сотворен настолько благородным мастером, что и материал значительно улучшился, то и женщина по этой же причине сделана из материала, столь же или даже более достойного, как и тот, из коего [сотворен] мужчина.
А поэтому неоспоримо, что лишь только потому, что была Господня милость велика и поставил он мужчину господином надо всеми тварями, имеющими облик человеческий, нам, сотворенным более благородным образом, нежели Вы, надлежит повиноваться вам по велению Господню.
Посему скажу, что никогда Господь ничего не создавал напрасно. Ибо подобает ведь, чтобы та вещь, что от некоей другой вещи происходит, ей бы подчинялась. Так что должно женщине подчиняться мужчине, а мужчине должно подчиняться земле, а земля должна повиноваться Богу, бывшему создателем всех тварей, как о том сказано ранее. И поэтому каждый обязан знать, что он должен подчиняться тому, от кого он происходит. По каковой причине, любезный сир и мэтр, я, будучи женщиной, должна повиноваться Вам, мужчине. То есть это означает, что намерена использовать я все, что мне к тому покажется пригодным, дабы защититься, и все хитрости, какие только можно, применить против того последнего резерва, что Вы собрали с целью подчинить меня себе.
Я согласна с тем, как Вы, любезный сир, дражайший мэтр, в начале Вашего резерва показали убедительными доводами, что двумя вратами обладает память — зрением и слухом; и тем более необходимо мне, чтобы это оказалось правдой. Ибо, раз Вы доказали мне, что она есть [наша] стража и сокровище, то должна я знать доподлинно и видеть, что ни Вы, ни кто-либо другой мне не скажете чего-нибудь такого, от чего могла бы память пострадать.
Ибо, как мне показалось, Вы даете мне понять, что одна лишь я и пребываю в Вашей памяти; и от этого Вам никуда не деться, как о том Вы сообщаете в послании.
