- Отпусти меня! – умоляюще шептала пересохшими, но отчего-то солёными губами, погружаясь в кошмар всё глубже и глубже. - Хватит! Хватит!
Кричать не было сил. Болели уже не только руки, болело всё тело, словно её заживо жарили на раскалённой докрасна сковороде. Лике нестерпимо хотелось, чтобы пришло облегчение. Неважно, какое! Только бы эта сводящая с ума боль прекратилась!
- Я не могу. Хотел бы, но не могу. Семеро из нас погибло! Семеро из тридцати! Я и сам чуть… Если не отобьёмся – все сляжем! Тысячи людей – и здесь, и за Гранью!
Она всё-таки потеряла сознание, и эти мгновения беспамятства были лучшими, что случилось за весь тот проклятый день.
Потому что потом он пришёл снова.
Лика поняла это каким-то особым чутьём. Она по-прежнему не могла полностью проснуться, но знала, что это именно Эртис касается её, и металась, пытаясь отбиваться, несмотря на то, что тело было вялым и слабым. Просила, проклинала, но жестокого нелюдя ничто не трогало.
- Я убью тебя! Слышишь? – кричала, обезумев от непрекращающейся боли. - Ненавижу тебя… Убью!
- Сначала нам нужно выжить, родная моя, - вымученно донеслось в ответ.
Ласковое обращение прозвучало настолько неуместно-издевательски, что Лика задохнулась от ярости. Откуда-то взялись силы, и она вслепую вцепилась в своего обидчика, раздирая его кожу ногтями.
- Не смей так меня называть! Не смей! Ты – отвратительное чудовище!
- А как мне тебя звать? – мужчина не сделал ни единой попытки вырваться из её хватки, принимая, впитывая в себя боль и ненависть, а Лика думала, что всё дело в её слабости, и это было ещё обиднее. - Любимой? Единственной? Ты – моя. Моя наречённая. В других обстоятельствах мы были бы счастливы.
- Никогда! – с оглушающей ненавистью выкрикнула она.
- Я знаю, - обречённо выдохнул Эртис и снова потянул к себе магию, отчего Лика протяжно и мучительно застонала. – Я знаю…
Время смазалось. Ей казалось, он успокоится, только когда от неё ничего не останется. Она даже начала мечтать, чтобы это произошло поскорее – всё лучше, чем бесконечная агония. Но какая-то смутная надежда ещё оставалась, и девушка ждала, сама не зная чего.
В один момент что-то в ней изменилось. Виски взорвались пронзительной болью, а потом вместо обжигающих углей в груди поселилась ледяная и дикая в своей злой необузданности сила. Она нашёптывала, что всё возможно, стоит лишь захотеть - отомстить, уничтожить, убить, растерзать – что угодно! Измотанный ум не хотел совершать никаких усилий, и Лика лишь мимоходом отметила этот тихий, на грани иллюзии, голос. Гораздо больше её занимало то, что боль, отголосками гуляющая по телу, стала стихать, гаснуть. Сознание уплывало, но, прежде чем окончательно отключиться, Лика всей душой пожелала, чтобы Эртис испытал то же, что испытывала она, - почувствовал, каково это, когда магию вырывают насильно.
