Сказки на витражах | страница 7

Острые шипы пронзают застывший воздух, но не в силах проколоть тугую перчатку. Алая капля зависает в воздухе, прежде чем разбиться россыпью кровавой брусники на обжигающе-холодном льду.

Когда-то, очень давно…

А теперь она – пленница собственных воспоминаний. Одна в огромном пустом доме.

Вихрь лепестков увлекает ее в тоскливом вальсе. Мысли кружатся беспорядочным калейдоскопом. День ото дня, ее фигура скользит среди деревьев. Круговорот снов рассыпается за ней, опадая снежными хлопьями остывшего пепла.

Золотая паутинка. Ажурно-легкая, словно на деревянный ободок натянули солнечное кружево. В переплетении нитей застывшей росой дрожат стеклянные бусины, переливаясь всеми оттенками фазаньего пера. Среди них выделяется одна, почти черная. Она – для особого гостя.

Неслышно, она скользит над спящим городом. Складки платья тяжелеют, из невесомо-белых становятся серыми, как туман – к дождю. Тонкие пальцы перебирают паутину снов, посылая на землю видения. Те рассыпаются каплями, барабанят в закрытые стекла, росой оседают на покачивающихся ветвях.

Вот и его окно. Замерев на мгновение, Эфира стряхивает влагу с плаща, откидывает завитки волос. Можно не таится, он ее уже видел. В ту ночь она отвлеклась, и ветер откинул покрывало. Кто же знал, что досужий художник не спит допоздна?

Он ее рисует, и получается очень даже похоже. Прищурившись, фея снов разглядывает набросок. Вот тут немного ей польстил, и вот здесь. Хорошо, но кажется, что чего-то недостает.

Приготовленная жемчужина на миг замирает в руке – стоит ли?

Всего одна капля – и ночное небо расплывается по холсту, наполняет светом каждую складку, серебрит непослушные локоны из-под вуали. Звезды прячутся в переплетении холста, лукаво выглядывают из-под густых ресниц. Лунные подтеки смешиваются с красками – оно и к лучшему, хватит еще на парочку картин.

Будет ему подарок за храбрость.

Приложив палец к губам, Эфира склоняется над сладко посапывающим мастером. И… посмеиваясь про себя, сажает серебристого паучка на самый кончик перепачканного краской носа. А это небольшой довесок, за дерзость. Ведь у нее в глазах беспроглядная тьма, а на портрете – небесная лазурь. О ком ты думал, человек, когда писал облик ночи?

Жил да был художник. Лучший в своем деле – а занятие по жизни он выбрал себе не совсем обычное. Собирать кусочки стекла воедино, выстраивая гармоничные сюжеты. Его витражи парили во всех храмах столицы, со всей округи приезжали люди, чтобы хоть разок полюбоваться на сцены Божественного писания.