— Остановись, — шепчу, уже понимая, что как прежде никогда не будет…
— Маша, открой глаза! Машенька, — слышу знакомый голос, который настойчиво выдергивает меня из прошлого.
Открыв глаза, я не могу сфокусироваться и разглядеть его лицо. Все расплывается. В комнате полумрак. Сморгнув, прогоняя слезы, я тихо сказала:
— Прости, я тебя, наверное, разбудила.
— Нет, я был в душе. Ты кричала.
Только сейчас заметила, что он в одном полотенце, повязанном на бёдрах. И с мокрых волос стекают капельки воды.
— Кошмар. Это был кошмар… — отворачиваясь от него и поджимая ноги к животу, всхлипывая, тихо проговорила.
Но Макс не ушёл. Он лёг с моей стороны, плотно прижимая меня к своей твёрдой и крепкой груди.
Он равномерно поглаживал меня по волосам, ничего не спрашивая. Слезы беззвучно катились по лицу, впитываясь в подушку, унося с собой крупицу моей боли.
В этот момент, я старалась ни о чем не думать. Освободить всю себя от мыслей и просто быть здесь и сейчас. С ним. В одно мгновение мне вдруг стало ясно, что я не хочу терять Макса. Несмотря на его невозможный диктаторский норов. Ведь он может быть и очень нежным, ласковым и чутким. Это я тоже успела узнать и даже почувствовать.
Сильнее прижимаясь к нему, я глубоко вдохнула, узнавая свое кокосовое мыло и его терпковатый запах. Улыбнувшись, я поцеловала его в запястье, которым он меня обнимал.
Макс тут же напрягся стискивая меня и тихо, но непоколебимо сказал:
— Расскажи мне.
Я замерла, обдумывая его слова. Никогда и никому не говорила об этом, кроме полиции. Даже с мамой отказывалась говорить на эту тему, хоть она очень настаивала. Произошедшее было только моей болью и виной. У мамы была другая трагическая потеря.
— Мне было тринадцать. Я была папенькиной дочкой. Нет, маму я тоже очень люблю, но у нас с отцом существовала особая связь, — глубоко вздохнув начала я. — Мы с папой были в гостях у тёти Регины. Она тогда ещё жила с нами в одном городе. Было уже поздно, нужно было возвращаться. А я…
Проклятый ком в горле мешал говорить и нормально дышать.
Максим терпеливо ждал, не подгоняя меня. Ласково гладил по волосам. Целовал в висок. Молча говорил, что он рядом. И я это чувствовала, как никогда раньше.
— Я уговорила отца остаться ещё немного. Никак не могла наиграться и расстаться с сестренкой, — горько усмехнувшись, сказала я. — Мы возвращались обычной дорогой, которой ходили тысячи раз. Было темно. Рядом с соседним домом был небольшой лесок. Мы услышали женский крик. Крик был такой, что не оставалось сомнений — звали на помощь. Я жутко испугалась и вцепилась в отца. Он велел мне бежать домой и сказать все маме, чтобы она вызвала полицию и скорую. А сам пошёл… туда. Я его умоляла не ходить, просила, даже не пускала. Уже тогда я знала, что вижу его последний раз…
