На вид не больше 30 лет, среднего роста, хорошо сложен, на лице ни одной эмоции. Чёрствый какой-то, хоть и красивый. Тряхнула головой, прогоняя лишние мысли и заметила как незнакомец поморщился, как будто от боли и побледнел. Тут же спохватилась и затараторила:
— Подождите, Вы же с нашего отделения? Вам плохо? Да бросьте эту бумагу. Я сама соберу. Давайте я провожу в палату и врача позову.
— Нет, я сам, — сухо бросил, передал бумагу и пошёл обратно в отделение.
Проводила взглядом пациента до палаты, до платной палаты, мало ли что, вдруг ему хуже станет. Значит про него Сонечка говорила. М-да, не похож он на быка, хотя сила в нем определённо чувствовалась. Вон как упыря напугал, и что он ему, интересно, сказал. Кстати, про упыря то я и забыла, надо быть с ним осторожной, а лучше совсем не встречаться. Может в следующее моё дежурство его выпишут? Было бы неплохо.
Илья Макарович подкрался, как всегда, неожиданно, испугав меня:
— Маш, пойдём кофейку попьём?
— Господи! Ну зачем же так пугать?! — вздрогнув, и не добро глянув на хирурга, промолвила я. Видимо, ещё от встречи на лестнице не отошла.
— Да нет, это всего ли я, — засмеялся доктор, но подойдя ближе, нахмурился, — Машунь, а ты чего такая бледная? Болит что-то?
— Нет, все нормально. Пойдемте.
В ординаторской и одновременно комнате отдыха ожидаемо тихо и темно. Дневная смена ушла, передавая нам эстафету. Включаю свет, чайник, наливаю растворимый крепкий кофе с сахаром себе, без сахара Илье Макаровичу. К сожалению, на кофемашину отделение разжиться все никак не может, хоть бы какой благодарный пациент подарил. Но и таких все меньше.
— Точно? — не унимался Макарыч. — Может съела чего-нибудь не то? Слушай, а давай я тебе живот пропальпирую? — и лыбиться стоит. Довооольный своей идеей.
— Я, пожалуй, откажусь от столь лестного предложения, — усмехаюсь, передавая ему кружку горячего кофе.
— Маш, ну я же доктор, мне можно показать. Если что серьёзное пропустим? — не сдаётся хирург. А я отрицательно качаю головой. — Ну вот, я так хотел его увидеть.
— Кого? Мой диагноз "пищевое отравление"? — спрашиваю, выгибая бровь. — Илья Макарович, и когда Вы уже женитесь и оставите меня в покое?
— Как только ты согласишься, но и в этом случае, я не могу гарантировать спокойствие, — говорит с кривой улыбкой, а глаза серьёзные.
— О, Илья, вот ты где. Разговор есть, — приоткрыв дверь в ординаторскую, пробасил анестезиолог-реаниматолог Пётр Алексеевич Ветров.
