— Я сама не захотела. Пойдем, сразу покажу оранжерею. У тебя, кстати, есть резиновые сапоги?
Герман недоуменно приподнял бровь, словно я сморозила какую-то глупость.
— Ясно, придется попросить у папиных рабочих для тебя полное обмундирование. Ты знаешь, что такое секатор?
— А надо?
Я вздохнула. Хотя на что я рассчитывала? Что он и правда станет подрезать растения, удобрять их, поливать, собирать листья упавшие?..
— Тут работы очень много, — сдержанно ответила я. — Кое-что все равно придется делать, иначе тебя слишком быстро вычислят. Папа никому не платит просто так.
— Не сомневаюсь. — Герман шел рядом, не обращая внимания на красоту вокруг, лишь около нарциссов остановился и присел на корточки. Я села рядом.
— Нежные и очень изящные цветы. — Я наблюдала, как длинные мужские пальцы очень осторожно касаются желтых лепестков. Так странно видеть трогательную аккуратность у такого резкого и жесткого человека.
— Любишь нарциссы? — негромко спросил Герман и повернул ко мне голову. Я не ожидала встретить его взгляд и опустила глаза.
— Мои любимые. — Я поспешно поднялась и заторопилась вперед. — Пойдем, мне еще много нужно тебе показать. Я, кстати, ждала, что ты на машине приедешь. Где она?
— У большого дома, — спокойно ответил он, заставив меня в страхе обернуться. — И я познакомился с твоей сестрой.
— Что? И ты молчал? Как ты там оказался?
— А в чем проблема? — Герман подошел почти вплотную, и в первый раз в этой оранжерее я перестала чувствовать запах цветов. Этот мрачный парень перебивал своей аурой все живое вокруг!
— Я хотела, чтобы тебя не видели как можно дольше, — начала я объяснять очевидные вещи. — Ты не должен привлекать к себе внимание…
— Поздно. — Он равнодушно пожал плечами. — Она пообещала сегодня заглянуть к тебе. Так что жди гостей.
— Уже дождалась! — Мой голос задрожал, да я и не пыталась скрыть эмоции. По той самой дорожке шагал папа с тремя своими охранниками, чуть дальше за ними шли Аделина и Геля. Да они в такую рань отродясь не просыпались!
— Твой батя? — Герман равнодушно смотрел на процессию. — Противный мужик. Ладно, пошли знакомиться. Не хочу, чтобы он сюда заходил.
Пренебрежение кричало в голосе Германа. Если папа его услышит, все пойдет насмарку.
— Давай так: говорить буду я. Хорошо? — Мы торопливо выходили из оранжереи. — Если будет чего спрашивать, отвечай «да» или «нет». Понял?
Он склонился надо мной и, усмехнувшись, прошептал на ухо:
— Слушаюсь, моя госпожа.
