— Богдан, мой мальчик, — поднимается врач и обнимает Тихонов. — Что привело тебя ко мне?
Смотрит вежливо на меня.
— Моя невеста. Ася. — выплёвывает Богдан, словно ругательство. — Хочу убедиться, что качество стоит тех усилий. Ну ты понимаешь, дядя Изя.
— Ася? Миронова? — с мягкой улыбкой спрашивает врач, и Тихонов коротко кивает. — Что ж, душенька, прошу на кресло.
Мне становится дурно. На полном серьёзе. Голова кружится, в груди глухо стучит сердце, всё тело наливается тяжестью.
— Он выйдет? — спрашиваю у врача.
— Нельзя, — он качает головой. — У нас так не положено.
Пьеса абсурда какая-то! В полной прострации делаю пару шагов за врачом, но земля уходит из-под ног, и я падаю. В одно движение Богдан подхватывает меня и недовольно цокает:
— Непутёвая. Неуклюжая. Нескладная. Совсем ребёнок.
— Уж какая есть, — резюмирую вполголоса, и он усмехается:
— Точно.
Он доводит меня до кресла, отводит в сторону взгляд, когда я стягиваю под юбкой трусики и сажусь в кресло, стыдливо раздвигая ноги по сторонам.
Врач осматривает аккуратно, почти не касаясь.
— Девственная плева не тронута, повреждений и растяжений нет. — Отчёт Тихонову. — Сейчас будет немного неприятно, нужно посмотреть нет ли воспаления или загибов. Девственниц осматривают иначе. — Это мне.
— Иначе? — спрашивает Тихонов.
— Через стенку кишечника, — кивает врач.
— Не нужно, — отрезает он. — Приведу после дефлорации.
— Как скажешь, Богдан. — улыбается врач и отходит от меня.
Чувствую взгляд Тихонова на себе. Прямо там. Под его взглядом чувствительное место воспаляется. Мне стыдно до жути, и я резко свожу ноги вместе. Поднимаю глаза на мужчину, и он подходит ко мне. Подаёт руку, помогая встать, протягивает мои трусики. Небрежно. Пренебрежительно.
Трясущимися руками беру с его ладони бельё и смущённо одеваюсь, оправляя юбку. Тихонов подходит ближе и шумно втягивает воздух рядом со мной.
— Вы довольны качеством товара, Богдан Давыдович? — не удерживаюсь я.
— Не дерзи, — рычит он и резко отходит.
Меня трясёт, но совсем не от страха. Мои руки покрылись мурашками, волоски встали дыбом. Я закусываю губу, потому что мои набухшие соски упираются в шов бюстгальтера, вызывая дискомфорт. Чувствую покалывание между ног и истому внутри живота. Это очень-очень плохо.
Потому что это просто невозможно.
Почему этот неандерталец возбуждает меня одним лишь взглядом?
