Цепляется к каждому слову. Как же раздражает.
– Ну да, трахались пару раз. До того, как с тобой встретились.
– Замечательно. Только я тут причем?
– Помоги мне.
– И чем же?
– Скажи мне, какое лекарство ты принимаешь?
Она посмотрела на меня как преподаватель на экзамене. Долго и очень внимательно. Затем долго пила чай.
– Тамерлан, вот скажи мне честно: ты ебанутый?
– Нет.
Я вышел из-за стола и упал перед Ядвигой на колени.
– Помоги, пожалуйста. Нам обоим этот ребёнок не нужен! Ей же лучше будет!
Её презрительный взгляд хлыстом обжёг меня.
– И что же мне теперь, каждой твоей залетевшей шлюхе помогать?
Я уткнулся в её бедро.
– Пожалуйста, Ядвига. Я не знаю, что мне делать. Мне страшно.
– А думаешь, ей не страшно? – ответила она, грубо отпихнув меня ладонью. – Думаешь, она знает, что делать?!
– Ну, я помогу ей… решить проблему.
– Знаешь, что, милый? – её голос стал сладким и тягучим, как патока.
– Что?
– Ты – её самая большая проблема!
Ядвига отодвинула своё кресло и быстрыми шагами удалилась. Со вздохом я вернулся на своё место. Суп давно остыл, но есть особо не хотелось.
Она вернулась, вертя в руках серебристый пакетик. Я потянул руки.
– Не так быстро, – ответила она. – Какой срок?
Я растерялся, примерно прикидывая в голове. Когда мы виделись в последний раз?
– Д-два месяца.
Она швырнула мне лекарство в подставленные ладони.
– Четверть пакетика. Растворишь в воде или чае, дашь выпить. И следи за ней. Ни на шаг не отходи, следи за её состоянием.
– Разве это не… не безопасно?
Девушка закатила глаза:
– Забей. Просто будь с ней рядом, пока всё не закончится.
Я обошёл стол и поцеловал её руку.
– Спасибо тебе, Ядвига. Ты лучшая.
Она долго смотрела на меня, а потом спокойно сказала:
– Ты думаешь, я сейчас тебе помогаю?
Мне было всё равно. Это моя ошибка, я её исправлю, и всё будет хорошо.
После завтрака я вызвал такси до Школьной улицы. В кармашке косухи прятался заветный волшебный порошок, которым я, как ластиком, сотру ненужные штрихи из жизни Анфисы. Я спасу её.
Двери в её подъезд были распахнуты.
– Посторонись, пацан! – путь мне преградили мужчины в спецодежде, выносящие кресло-качалку.
– А, извините, – пропустив их, я шмыгнул в подъезд. Едва оказавшись на лестничной клетке, я услышал оглушающие вопли.
– Шлюха! Грязная шлюха!
Эти злые слова доносились из распахнутой настежь квартиры Анфисы. Кажется, кричала её мать.
– Позор на мои седины! – сокрушалась она. – Господи, вот что я сделала не так? Жизнь свою ради тебя угробила, а ты… Тьфу!
