Гостья тяжело вздохнула и захрустела печеньем:
– Делай, что хочешь. Я своё слово сказала. Кстати, пусть Серёженька сменит парфюм. Ужасный запах. Таким пользуются только парни, пытающиеся демонстрировать мужчину, которым не являются. Серёжа и так хоть куда, ему такие трюки ни к чему.
Обидно. Нормальный запах вообще-то, и не духи даже, а дезодорант. Однозначно хабалка.
– Хорошо, – Анфиса тяжело вздохнула, – я передам.
– Как ты тут?
– Всё в порядке. На сессию вышла, к экзаменам готовлюсь. Сегодня вечером первый.
– Умница! Я в церковь пойду, свечу за учёбу поставлю.
– Спасибо, мам.
– И ты молиться не забывай. Мужа у Бога проси. Он видит, какая ты пригожая.
– Хорошо.
А ведь последний раз мы пили чай с мамой ещё до рождения Сашки.
Несмотря на голод и острое желание посетить туалет, на старом одеяле, среди курток меня сморило. Я опёрся головой о деревянную стенку и задремал под их скучную болтовню.
Проснулся я от яркого света, ударившего в лицо.
Надо мной склонилась Анфиса:
– Можешь выходить, – шепнула она. Я послушал её и принялся разминать затёкшие конечности.
– Анфиса! – крикнула её мать с лестничной клетки.
– Что такое? – спросила она, запихивая меня обратно.
– Я сумку забыла.
– О, я сейчас принесу! Возвращаться – плохая примета! – Анфиса пробежала в кухню и схватила с табуретки внушительную лакированную сумку. – Давай я тебя провожу?
– Что, прям в халате?
– Ну да. До машины можно.
– А, точно. Идём-идём.
Хлопнула входная дверь. Подождав минуту, я убедился, что никто не возвращается, и пулей бросился в ванную. Из-за этих пряток держался из последних сил. Затем осушил оставшуюся в фильтре воду. На завтрак разогрел порцию оставшихся спагетти. Никогда не любил их, но Анфиса приготовила настолько вкусно, что я взглянул на это блюдо другими глазами.
Снова раздался стук в дверь. Наученный горьким опытом, я почти бесшумно подошёл к двери и заглянул в глазок.
На лестнице стоял старый знакомый: бритоголовый мужчина уголовной наружности с бумажным свёртком в руках. Я открыл дверь.
– Привет, мелкий, – с этими словами он вошёл и замер на придверном коврике.
– Привет.
– Плохая примета – через порог передавать, – он глухо рассмеялся и протянул мне ношу. – Тут деньги, журнал и флэшка. Бай.
Он ушёл так же быстро, как и появился.
В комнате я разорвал упаковочную бумагу и, раскрыв белоснежный конверт, чуть не запищал от радости. Десять тысяч! Мне такое и не снилось никогда!
Входная дверь открылась, и я быстро спрятал свёрток.
