– Ты в порядке? – Анфиса вернулась в комнату.
– Да. Мне принесли журнал, для которого я снимался.
– Здорово. Дашь взглянуть?
– Конечно.
Я с трудом нашёл среди страниц парфюма и прочей косметики тот, что мы рекламировали с Ядвигой, и показал ей. Она была вне себя от восторга, а затем упорхнула убирать со стола.
Пролистав журнал, я заметил, как из него выпала ажурная открытка. “Приглашаю тебя, как успешного дебютанта, посетить со мной общественное мероприятие в южном городке. О подробностях узнаешь, если позвонишь, благо мой номер у тебя есть. С любовью, Ядвига.”
Я несколько раз перечитал, неосознанно заостряясь на последнем предложении. Приятно, чёрт возьми.
– Что там у тебя?
Через плечо заглянула Анфиса. Я поспешно спрятал открытку в ладонях, ощущая себя преступником.
– Ничего!
– Ну-у, я же видела. Дай посмотреть!
Как же раздражает. В такие моменты её слишком много. Она дёргала меня за рукава и пыталась выхватить открытку так, будто от этого куска картона зависит вся её жизнь.
– Нет, Анфиса.
– Ну, пожа-алуйста!
– Нет, – я выпрямился над ней и вытянул руку вверх, чтобы она не смогла достать.
Ненавижу, когда канючат.
Анфиса подпрыгнула и сумела выхватить открытку.
Я ударил её.
На автомате влепил злобную пощёчину, от которой она пошатнулась.
Толкнув Анфису на диван, навис сверху и выдернул приглашение из её рук.
Она лежала, сжавшись в комочек, и дрожала. На лице алел внушительный след.
– Тш-ш, – я провёл рукой по её волосам, от чего она зажмурилась и спряталась в подушку.
Невыносимо бесит. Что я такого сделал? Право на тайну переписки есть у всех.
Я ушёл на кухню, решив сделать нам кофе. В любом случае сегодня экзамен – ей придётся взять себя в руки.
Так и случилось: она пришла на кухню как раз когда я заливал кипятком её любимый капучино из пакетика – другого не обнаружил. Увидев меня, вздрогнула и села на табуретку в уголке. Тьфу!
Голова Анфисы была низко опущена, волосы закрывали лицо. Стало даже немного жалко. Однако поделом.
Двумя пальцами я пододвинул к ней чашку. Несколько капель выплеснулись через край на цветастую клеёнку. Она вздрогнула и промокнула пятна смятой салфеткой, лежавшей со вчерашнего дня у прозрачной сахарницы.
– Ты собираешься молчать весь день?
Анфиса даже не взглянула в мою сторону. Мне захотелось плеснуть в неё кипятком, чтобы она прекратила эту молчанку. Я представил, как краснеет и пузырится её кожа, и ужаснулся, потому что мне понравилось.
Я подошёл к ней в упор и медленно опустился на колени, чтобы взглянуть в глаза. Сейчас она особенно походила на обиженного ребёнка.
