Шляпс посмотрел на Глиццерина, и тот приготовился получить кометой-ругательством по лбу. Но люминограф вскоре перевел взгляд на стену, уставившись сквозь дыру.
– Кто мог проделать такую дырку, и кому мог понадобиться светопарат именно сейчас? – вопрос застыл в воздухе морозной сосулькой.
– Может быть, свадьба? Все знают про свадьбу…
– Но не все знают, что там будут люминки.
– Да, но кто-то же мог узнать.
– Да и кому вообще… – Диафрагм замолчал, словно поймав назойливую мысль в гигантскую мышеловку, и та жалобно пискнула. Потом мужчина схватил шляпу со стола.
– Вы куда? – опешил Пшикс. – А как же дыра?..
– Ничего особенно важного тут больше нет, к тому же, никто в здравом уме сюда не полезет – это же Хрусталия, господин Пшикс…
– Но кто-то же полез!
– Значит, он был не совсем в здравом уме.
– Так куда вы идете? – спросил пиротехник еще раз, когда они вышли на крыльцо.
– Сначала к твоему начальнику, а потом навещу господина Чернокнига. Кто еще мог знать про люминки на свадьбе?
Корабль трясет на волнах во время шторма, а Омлетте́ трясло по дороге домой – рядом с мощным големом он выглядел стареньким и потрепанным флагом, который беспорядочно колыхался под дерзкими порывами ветра.
Омлетте́ спрятал светопарат поглубже в пиджак – мало ли, что он там несет, – и опустил голову так низко, что она грозилась отвалиться и пробить улицу.
В каждом лишнем шорохе и взгляде бывший муж Крокодилы теперь видел угрозу, вздрагивал, но снова плелся вперед. Ему казалось, что его уже давным-давно раскрыли, что сейчас схватят за шкирку, как беспомощного котенка, оттащат куда-нибудь… и жизнь, без того не сладкая, станет еще хуже.
Омлетте́ достал старый, потертый платочек, второй рукой пряча и придерживая светопарат, и протер лоб. Сердце ударялось с такой скоростью, с какой оно обычно бьется при виде бегущего на охотника разъяренного медведя – вот только мозг Омлетте́ воспринимал всех прохожих как потенциально опасных хищников.
– Пап?
Услышав это, Омлетте́ замер – сердце ушло не то чтобы куда-то в пятки, а сразу рухнуло вниз, пробило пару-тройку кругов подземного царства, с громким «буль» упало в ледяное подземное озеро и так же быстро вернулось на место.
Бывший муж Крокодилы не хотел оборачиваться, но ему пришлось, хотя ноги вросли в землю.
Октава, с модной сумочкой, полной булочек и пирожков (хотя обычно в таких носят беспорядочно валяющуюся косметику, но булки были куда практичнее), сидела на небольшой скамеечке под деревом с розовой кроной.
