Связь снова дала сбой, оборвав речь Филиппа Игоревича на полуслове. Хотя все, что он говорил, я и так знал. Без упоминания об этом подвиге советского народа редко когда обходился хотя бы один урок истории в школе или вузе. Чтобы построить Институт, нашей стране пришлось залезть в невероятные долги и на время ввести ограничения даже на некогда незыблемые социальные гарантии, вроде студенческих стипендий или бесплатного жилья. Так что наставник конечно же прав, Институт должен Земле, должен советскому народу. Правда, я и многие мои друзья-коллеги считали, что этот долг уже выплачен, причем с процентами. Уровень жизни простых людей вырос колоссально, что я наблюдал собственными глазами в родном Ростове. Новые технологии, которые генерирует Институт, уверенно вывели Советский Союз в число лидеров и скоро позволят сравняться с ведущими сверхдержавами. Поэтому постоянные разговоры о долге все сильнее резали слух.
Филипп Игоревич будто прочитал мои мысли, потому что вдруг заговорил именно об этом:
– Но самое последнее дело, когда в эту тему вмешиваются деньги и некоторые придурки начинают гневно трясти расчетами и долговыми обязательствами. Институт окупил себя многократно и теперь мы можем уже без китайцев построить три таких объекта. Дело ведь не в деньгах, а в совести. И в простой мысли, что без Земли не было бы колонизации Луны, жителей Луны. Не было бы Института. Как без наших родителей не было бы нас. Понимаешь?
Я понимал. Не со всем соглашался, но понимал.
– Поэтому умные люди приняли этот закон об обязательном отпуске. Каждый советский ученый, где бы он ни работал и как бы далеко в космос не залетал, обязан возвращаться домой. Сначала ведь закона не было, по НИИ и министерствам сверху спустили лишь рекомендацию, но ее никто не исполнял. Молодежи не до того, у них своя жизнь. Беда в том, что если в пору старческой сентиментальности и возникает неодолимая потребность вернуться, часто возвращаться бывает уже некуда и не к кому. Поверь лично мне, – Филипп Игоревич смотрел на меня с экрана грустными глазами, – я знаю, о чем говорю. Это хороший закон, Саня. Сейчас вы его воспринимаете в контексте репрессий и вмешательства в личную жизнь, но потом скажете спасибо. Нам нельзя забывать, ради кого мы работаем. И мы всегда должны возвращаться домой. Понял, Саня?
Я кивнул.
– Понял, Филипп Игоревич. Пока не до конца осознал это, но точно понял.
– Рад слышать, Саня. Работа твоя никуда не денется, Институт останется на месте, лабораторная группа будет ждать тебя. Или ты ее. Я и их сегодня всех разогнал по домам. Отдыхай, набирайся сил, вдохновляй пионеров на подвиги. Разрешаю приукрасить нашу действительность, чтобы раньше времени не отбить им охоту заниматься наукой.
