– Хорошо, – кивнула Беатрис. – Только я прошу вас меня запереть. Я не знаю, что предпримет король, оказавшись в моём теле.
Фелиса, также опасавшаяся возможных действий монарха, с удовольствием согласилась.
После этого Беатрис взяла чашу из рук девочки и залпом выпила половину.
Пожелав сеньоре доброй ночи, Фелиса закрыла её на ключ в одной из комнат. А сама на пару с сестрой принялась убирать на кухне, чтобы ни следа от ночного колдовства не было видно.
– В котле осталось немного варева. Сходи вылей.
Долорес послушно взяла котёл и отправилась на задний двор.
***
Полная луна заглядывала сквозь решётки маленького окошка. Её рассеянный свет падал на белую рубашку сидевшего на соломе человека. Узник шёпотом молился. И увлечённый этим, не заметил, как в щёлочку юркнул маленький ёжик. Увидел только когда колючий комок, оглядевшись, несмело к нему приблизился.
– Ну и глуп же ты! – проговорил узник. – Все только и думают, как бы отсюда выбраться, а ты сюда залез.
Ёжик подошёл поближе, подставляя колючую спину. Тут только узник заметил наколотый на длинные иголки листок бумаги.
– Странно! Неужели голубиную почту заменили ежовой?
Звеня кандалами, он аккуратно отцепил листок и, развернув, прочитал:
"Сеньор капитан, завтра Вы будете свободны. Не падайте духом! Доброжелатель".
– Это правда, – Рамирес невесело улыбнулся. – Сначала мне отрубят голову, а потом я стану совершенно свободным.
Ёжик фыркнул не то обиженно, не то сердито и поспешно юркнул обратно в щель.
***
Казни на площадях – зрелища, на которые собирается весь город. Фелиса никогда не была до них охотницей, но сегодня спозаранку отправилась на площадь. Долорес увязалась за сестрой.
Там уже собралась толпа. Чуть в стороне стояли родственники осуждённого и домашняя челядь. Среди них был и Педро. Увидев сестёр, он очень обрадовался.
На высоком балконе расположился король со свитой. Рядом с ним на почётном месте сидел Алькантара.
– Вот из-за таких господ я и оказался на улице в десять лет, – сказал Педро, с ненавистью глядя в сторону Его Величества. – Один богач моего отца в тюрьму за долги упрятал. Там он и умер. А я, голодный и оборванный, бродил по улицам. Если бы не Рамиресы, пропал бы с голоду. Или закончил бы свои дни на виселице.
– Они тебя приютили? – спросила Фелиса.
– На улице подобрали. Я третий день ничего не ел – стянул в хлебной лавке краюшку. Булочник догнал, отобрал краюшку, а самого излупил так, что я думал, с душой распрощаюсь. Лежал я на дороге избитый, а мимо сеньор Рамирес проезжал, отец сеньора Антонио. Сжалился он надо мной, взял в услужение. Десять лет уже в его доме. Сеньора Антонио с детства знаю, можно сказать, выросли вместе.
