Копали друг против друга. На Вадика в эти минуты было страшно смотреть – он весь побледнел, его и так худое лицо стало резким, изможденным, словно бы вмиг постаревшим на пару десятков лет – щеки впали, вместо глаз – пустые ямки. Искусственный свет от фонаря придавал ему вид только что восставшего из могилы мертвеца. Борька отвел глаза и занялся делом. Чем быстрее они откопают скрытый под землей клад, тем скорее уйдут из леса.
Копать было неудобно: почва была плотная, тяжелосуглинистая. Через какое-то время мужчина почувствовал, что его руки начинают потихоньку оттаивать, его полному телу снова стало тепло и настроение у него поползло вверх. Через час, максимум полтора часа, он, Давыдов Борис Игоревич, будет лежать дома на любимом диване и с довольной ухмылкой пересчитывать выигранные в споре денежки. То, что он выиграет, было для него делом очевидным и, даже можно сказать, решенным.
Наткнувшись лопатой на что-то твердое, Борька подумал, что он просто резанул металлом по камню. Сколько в лесу таких камней, как этот? Тысячи, может, даже миллионы… Э, нет, этот какой-то чудной. Продолговатый, удивительно правильной формы. Округлыми линиями он напоминал зародыш какого-нибудь мамонта, умершего много-много лет назад. Отойдя от света, Борька лопатой подцепил с земли необычную находку. От яйцевидного холмика открошился крупный ком и трухой повалился на землю.
– Это и есть твой грязный секретик? – хохотнул мужчина, приподнимая камень как можно выше.
Вадик, вздернув голову, замер, так и не опустив лопату до земли. Вдруг стало очень тихо. Размеренно лил дождь. Падая на мокрую, раскромсанную мужчинами землю, он стекал по Вадиному капюшону, ударяясь о его черные, заляпанные грязью ботинки. В глубине леса жалобно завыл волк.
Борька нахмурился и, держа громоздкий валун под дождем, в нетерпении поднес его к свету.
– Ничего не понимаю… – бормотал он, подходя к фонарю. – Это же не… но… Сука!
Шарахнувшись, мужчина вскрикнул и бросил лопату наземь. Яйцо, словно подкинутый в воздух футбольный мяч, резво покатилось по мокрой траве. Борьку заколотило.
– Срань Господня! – завизжал он не своим голосом. – Это еще что за хуйня?!
Вадик молча смотрел на него. Медленно, словно бы в кошмарном сне, Борька перевел взгляд на останки черепа. Полуразвалившийся, с комками черной земли в ввалившихся впадинах, он – словно ограненный опытными руками алмаз – преспокойно блестел на мокрой земле жутким, бледно-желтым свечением. Дождевая вода стекала по его белесым костям, омывала его, придавая черепу гладкий, будто бы прошедший сотню полировальных машин, вид. Две пустые глазницы приковывали взгляд и заставляли неотрывно смотреть на то место, где когда-то в тесном сожительстве гнездились два живых глаза.
