(1473-1489), раздосадованный тем, что непокорный и интеллектуальный монах переспорил его по вопросу о хождении «посолонь», за ничтожное нарушение аскезы в монастыре велел посадить в оковах в ледник под своей палатой. И только заступничество Великого князя спасло св. Геннадия
27.
Коломенский архиепископ Иосиф обычно наказывал своих клириков плетьми и держал на цепи, раздев предварительно донага; конечно, это был далеко не единичный случай. Даже в середине XVIII столетия обнаженных монахов били перед мирянами, и лишь указанием Московского митрополита Платона (Левшина) – (1775-1811) эта практика была завершена28.
Проблема заключалась не только в жестокости применявшихся наказаний, но и в неопределенности санкций, установленных приговором, поскольку никаких гарантий преступнику закон не устанавливал. Вследствие этого, определяя род наказаний, суд не оговаривал количество ударов или способ смертной казни. Например, в «Соборном уложении» 1649 г. нередки такие санкции: «Чинить жестокое наказание, бив кнутами, выслать в полки», «боярам и воеводам за то чинить жестокое наказание, что государь укажет», «чинить наказание, бить батогами, да кинуть в тюрьму», «бить кнутом нещадно» (ст. ст. 9, 10, 16, 19 главы VII). «Казнить без всякой пощады», «от Великого государя в наказании, и в казни, и в разорении» – обычные судебные формулы прежних веков29.
Напротив, нередки случаи, когда тяжелые виды наказаний (в частности, смертная казнь) не применялись на практике, хотя бы в самом законе именно она была предусмотрена без какой-либо альтернативы. Объяснение этому удивительному явлению довольно простое: при строгом применении смертной казни по букве закона на Руси вовсе не осталось бы людей, поскольку цифры казненных и так были огромны. Волей-неволей приходилось применять наказания, законом не предусмотренные, смягчая судебный приговор по принципу: «Суровость российского закона компенсируется необязательностью его исполнения»30.
Но и это – полбеды. В представлении того времени и в полной противоположности принципу индивидуальности наказания, в России не было никаких препятствий для распространения санкций, назначенных виновному лицу, на невиновных. Особенно часто это применялось при назначении ссылки конкретному преступнику, который отбывал на место нового жительства вместе со всей семьей. Но нередко применялось и при других видах наказаний, например, за государственную измену или религиозные преступления, когда каралась
