Они вбежали во внутрь, после чего автоматическая система безопасности обратно запечатала помещение.
– Мы не вызовем подозрение у людей работающие здесь?
– Тут нет людей. Обслуживание цеха автономно и полностью роботизировано. Обычно люди видят только финальный результат производства ФИВЛ. Здесь даже ремонтные работы производят роботы,– прибавил он.
– Что это за место?
– Это сердце и душа ФИВЛ. Тут выращивают нас. – пояснил он с некоторой холодностью.
Они шли по тускло освещенному коридору, в глубь на слабое ультрафиолетовое свечение, словно ночные мотыльки. Упругое мерцание с каждым шагом становилось сильнее и ярче пока не обнажило то, что она каждый день наблюдала сквозь матовое стекло лифта по дороге на работу и даже не подозревала, что за ним скрывается.
Контуры и образы, наконец обрели четкие формы. Гигантское помещение, подсвеченное синим светом уходило в глубь и высь на недосягаемую человеческому глазу глубину.
– Я надеюсь ты взяла солнцезащитный крем? – шутливо спросил Эйни.
Она искривилась в удрученной улыбке. Все пространство было наполнено метровыми колбами, подвешенные на десятки рядов вверх. Механические руки-клешни перемещались от одной колбе к другой. Выхватывая емкости из строя и унося их в неизвестном направление, в глубь здания и возвращая новые на опустевшие место. Временами конвейер начинал движение и прозрачные цистерны, словно стоящие в очереди люди двигались на несколько шагов вперед.
Проходя мимо стеллажей с более развитыми эмбрионами младенцев, уже не походящих на головастиков, из динамиков слышался голос диктора рассказывающий сказку. Пугающе знакомую им обоим.
Некоторые из колб вспыхивали ярким светом, а затем погружались в полу мрак обратно.
– Вспышки – это фотосъемка развития эмбриона, если он опережает свой срок, то его продвигают вперед, если наоборот, то переставляют назад.
– Если эмбрион имеет отклонения?
– Зависит от его фактора- незначительные мутация исправляем и корректируем, в основном физического плана, а вот серьезные удаляем на стадии ранних развитий. Но этим тоже занимается не мой отдел. Так что в подробности я не вникал,– пояснил он.
– Это очень долгий путь? – спросила она справляясь с тошнотой, подступавшей к горлу и сильным головокружением из-за которого она вот-вот могла упасть, если бы не поддержка Эйни.
– Да, но зато здесь нет камер,– отвечал он не замечая её прерывистого голоса.
– Почему? – спросила она пытаясь отвлечься от увиденного.
