Уже в ноябре всё завалило белоснежными сугробами. Пробираться в школу надо тропинками, хорошо, если незадолго проехали сани, примяв свежий снег. Мама как-то достала для нас валенки, здесь их называют пимами. Но вот у наших соседей по избе никакой тёплой одежды и валенок нет. Выбегая на улицу по нужде, они надевают по очереди одну ватную стёганку и единственную пару чёбот. Поэтому в школу они не ходят, хотя в школе у нас тепло. Сидя на уроках, мы не мёрзнем, да и в переменку приятно толпимся, прижимаясь к тёплым бокам большой голландки в коридоре. Учёба идёт хорошо – читаем, пишем, учим стихи и таблицу умножения. Все очень стараются, жалко, не у всех всё выходит: вот у моего Юды не всё ладится, и его родители попросили учительницу подключить меня, чтобы помог с домашними заданиями. Договариваемся с Юдой, что после уроков зайдём к нему домой. День солнечный и морозный. С улицы вваливаемся в избу в клубах морозного пара. Изба встречает теплом и насыщенным избяным духом. Отец и мать Юдины встречают нас радушно. Расчищают от кухонной утвари стол у окна, и мы садимся за решение задачи: «В колхозе две полевые бригады и две бригады на молочной ферме. Сколько бригад в колхозе?» «Два прибавить два, – дружно восклицаем мы, – четыре! Ясно, так и запишем!» «На заводе четыре машины грузовые и одна легковая. Сколько машин на заводе?» Тут у нас возникает трудность: грузовые машины – это понятно, но вот что это за легковая, она что, легко, без груза ездит? «Да, она без груза, одного человека везёт». – «Председателя?» – «Может, и председателя, его на заводе директором называют». – «А бригадиры ездят на легковой?» – «Ездят. Тогда надо ещё легковых, бригадиров-то сколько?» Постепенно мы соглашаемся, что всё же легковая на заводе одна, и прибавляем её к грузовым. Получается пять. Задача решена, и мы переходим к письму. Здесь уже совсем просто, и Юдина мама, увидев, что мы кончили, отодвигает заслонку у русской печи. Она просовывает в пекло длинный ухват и вытаскивает тяжёлый чёрный чугунок. Ставит на стол. Снимает тяжёлую крышку, и… какой душистый пар возносится к потолку! Какая оранжево-жёлтая, коричневая по краям, волнистая корочка горбится над содержимым чугунка! Картошка, запечённая в молоке… Нам от души накладывается в миски. Дуя на большую деревянную ложку, приближаю её ко рту под одобрительными взглядами хозяев. «Спокойнее, спокойнее, не так быстро, спокойнее», – удерживаю скорость своего пиршества. Только присутствие хозяев удерживает от желания слегка мычать от удовольствия – вот это вкусно так вкусно!
