От его окрика все пристыжено отвернулись и куда-то заспешили, словно и не таращились на некрасивую сцену, в которую, как назло, опять была вовлечена и я.
– Пойду и я, пожалуй… – негромко произнесла, взяла демона за руку и пошла с базарной площади. Если боги надо мной смилостивятся, до весны я больше в этом месте не покажусь…
***
Мы с Володей молча шли по улицам, ни на кого не оглядываясь. Я и вовсе отрешилась и через силу заставляла себя не ускорять шаг, чтобы наше отступление не было похожим на бегство.
Однако стоило нам выйти за пределы деревни, на широкую дорогу, как демон не смолчал, чего я боялась. Говорить мне не хотелось, а зная демонскую натуру, предполагала, что он сейчас начнет речь вроде «я же говорил» или «а вот будь у тебя магические силы…». Отбиваться еще и от нападок в плане соблазнения демоном у меня сейчас не было ни моральных, ни физических сил. Сумки бы донести до дома. С грузом, что нес на себе Володя, моя поклажа, конечно, в тяжести не сравнится, но даже два мешка с тканью сейчас казались мне неподъемными.
К моему удивлению я услышала:
– Ты как? Все хорошо? – задал он вполне невинные вопросы, которых я не ожидала.
– Все в порядке, – негромко соврала я с честным видом, словно меня мало что вообще касается, проявляя эмоций ровно столько же, сколько булыжник на обочине.
Судя по многозначительному молчанию, мне не сильно то и поверили. Но как только демон собирался сказать еще что-то, в спину нам донесся знакомый звучный голос, от которого я остановилась и нехотя обернулась:
– Дарин! Подожди! – позвал Василий, который быстрым шагом приближался к нашей паре. Демон рядом со мной вновь напрягся и громко выпустил воздух сквозь зубы, словно был раздражен.
Приблизившись, Василий вновь с недоверием и скрытой неприязнью глянул на Володю, а после сосредоточился на мне.
– Дарин, – начал он и вздохнул, переводя дух или пытаясь подобрать слова, сложно разобраться. – Мне жаль.
– Ты тут ни при чем, – ответила я и отвела взгляд. – Спасибо, что вмешался, но не стоило. Боюсь, теперь у тебя из-за меня будут проблемы.
– Занять позицию невиновного и вступиться, как по мне – не зазорно. Мне все равно перед кем и за кого вступаться, если дело правое.
Я с силой сжала челюсти, боясь, что с губ сорвутся ругательства и обвинения в лицемерии, но сдержалась. Однако перемены Василий заметил и, очевидно, все понял, потому что нахмурился и скорбно поджал губы.
– Еще раз, прошу простить Агафью. Ты же знаешь, что она злится не на тебя.
