— Тебе есть, где жить? — спросила женщина, словно мысли мои прочитала.
— Нет, — покачала я головой. — Негде.
— Присмотришь за Мири — отплатишь за постой, — предложила она, проведя рукой по щеке дочки. — Одежду дам. Еду… а больше — нечего.
Я радостно кивнула и пошла за ней и мужчинами, которые осторожно несли девочку, уложив на натянутую меж двумя палками ткань. Люди уже перестали бояться — они подходили, стараясь помочь — носилки вот соорудили.
Маленький, чистенький домик приютился между такими же, тесно прижатыми друг к другу. Отдельный вход вёл в крошечную, слабо освещённую кухню — запах капусты ударил в нос, и я поняла, что — нет. Такого запаха я не помню. Поднесла пальцы к лицу — на них ещё остался аромат Аниса, придающего сил. Анис… Мне нравится моё новое имя!
— Спальня наверху, — продолжала гостеприимная хозяйка. — А здесь — можно умыться, — передо мной открыли дверь, и я поняла, что счастлива!
Душ. Я мечтала об этом… Сколько? Не помню.
— Вода только холодная, — с грустью проговорила женщина. — Держи полотенце и одежду.
Вода была не просто «холодной», она была ледяной! Мочалка из пакли — жёсткой, в деревянной плошке — раствор мыльного корня, но разве это важно? Я тёрла кожу, подставляя лицо под тонкие струйки, чувствуя, как все неприятности этого тяжёлого дня уходят…
«Я хочу, чтобы Мири поправилась! Хочу, чтобы она жила! Пожалуйста, — обратилась я к Вселенной. — Помоги!»
Платье было мне велико, но оно было чистое, и… Те тряпки, в которых я сбежала, захотелось сжечь! Чтобы никогда не возвращаться туда, где есть боль и нет памяти.
Оделась и поспешила наверх, проверить девочку. Дыхание ровное. Лицо уже не бледное. Это было похоже на глубокий, крепкий сон. Сон даёт силы. Пусть поспит.
Её мать вошла так тихо, что я вздрогнула, уткнувшись во взгляд, полный надежды.
— Ничего не обещаю, — прошептала я. — Но буду пытаться.
— Ты и так сделала больше, чем смог бы любой из живущих здесь. Тех, кому до Мири было бы хоть какое-то дело. Меня зовут Лия. И я буду вечно благодарна тебе, Анис.
— Я…
— Ты не помнишь, кто ты. Это я поняла. Пойдём, покормлю.
Мы спустились по скрипучей, странно изогнутой лестнице.
— Еда у нас простая, — вздохнула Лия. — Но большего предложить не могу.
— Я заработаю — отдам.
Мне стало неловко объедать бедняков. Тем более Мири так и не встала… Неизвестно, сколько денег уйдёт на восстановление. И если найти средства — неужели ни один лекарь не поможет? Странные у них тут порядки.
