– Орестов, всё-таки ты придурок. – Мягко отвечаю я.
– Да ладно? Это вместо «Спасибо, мой повелитель»? – пытается шутить в своем стиле, а взгляд серьезный.
– Спасибо. – Мои пальцы теребят его мочку уха.
– Зачем ты ко мне пристаешь, Чудовище?
– Хочу так.
Я переворачиваюсь на бок, оказываюсь совсем близко. Была не была! Приподнимаюсь и целую. Серьезно … долго … в губы … Жадный, голодный ответ. Прижимает к полу, целует в шею. Тяжело дышу, не хватает воздуха. Обвиваю руками, цепляюсь ногтями за куртку. Скучала, ненавижу, хочу. Целует дерзко и зло. Мы не друзья. Мы – враги, которые готовы целоваться в заброшенном доме. Не отпускает, прижимает сильнее. Понимаем оба: не миновать. Пол холодный, ветер по телу. Орестов горячий, прикосновения обжигают. Почему не отталкивает?! Он должен быть правильнее! Но нет!
Встает с пола, рывком поднимает меня. Молча ведет за руку на выход. На ходу снимает с «сигналки» автомобиль. Я даже не пытаюсь сопротивляться. Распахивает заднюю дверь, разворачивается ко мне и целует. Теперь он сам первый. Вот теперь его не остановить. Сейчас чувствую его боль и грусть, время между нами. Знаю, что как была пропасть, так и останется, но в настоящий момент он мой и только мой! Ласкает, целует, рычит. Отвечаю взаимностью. С моей курткой справляется быстро. В машине тепло. Брючный костюм летит на переднее сиденье. Джинсы и клетчатая рубашка туда же. Мы, наши тела помнят друг друга … Когда-то мы любили друг друга … Теперь это сказка … Только наша сказка …
… Спустя время мы сидим на заднем сидении его зеленого «Фольксвагена» (зачем такой покупать надо было?), курим и молчим. Мы хотим спросить, как жили всё это время, но оба понимаем: смысла нет. Каждый жил своей жизнью, работали, любили, грустили и так далее. Вон, я даже познакомилась с Цербером, который теперь только понимаю, мне был вполне чужим человеком. Это если не считать, что он погиб. В эту мистику с Призраком уже и не верится – просто кошмарный сон в странном месте. А по факту есть отдельно я и есть он, Майкл Орестов, который истинный городской житель к тридцати годам зачем-то перебрался в дикую средневековую деревню-общину и живет там относительным отшельником с собакой, котом, шахматами и чужой дочерью.
– Орестов? – Я повернула голову и дотронулась до его ладони. Шрам в виде ровного круга нервно запульсировал. – Прости, Майкл, скажи, зачем тебе это всё?
Он понял, даже шутить не стал.
– Eё отец прислал мне письмо, что школу хотят закрыть, что у него проблемы со здоровьем, а Алекса ещё ребёнок. Когда-то он очень выручил меня, теперь была моя очередь.
