– Это ты как был сволочью, так ею и остался!
– Я?! Пфф, беспричинное заявление! Доказательства в студию!
Он цинично надо мной издевался. Как обычно, точнее, как раньше. Мой личный враг. Нет, не мой, а я его. Это именно Майкл меня ненавидит, презирает и “мечтает”, чтобы я на всегда испарилась из его жизни. Только вот ошибся в этот раз – не просила себя ни спасать, ни лечить, ни возвращать обратно! А может вообще это он сам всё придумал?!
– Это ты!
– Мда, переоценил твое развитие.
– Я теперь поняла, это ты меня выкрал!
– Ахаха, долго думала? Зачем ты мне нужна, убогая?
– Ты хотел меня убить!
– Жаль, что не убил, надо это было давно сделать! – Майкл махнул рукой, а я от испуга оступаюсь.
И тут деревянный пол начинает уходить из-под ног в прямом смысле. Старые гнилые доски и поеденные плесенью балки бодро хрустят и трескаются, вместе с огромным уханьем складываются как «Титаник». Я чувствую, что сейчас упаду в бездну. Пытаюсь схватиться за соседние досочки, получается лишь левой рукой. Откуда в типовой одноэтажной школе подвал размером с военный бункер?! И сколько там еще вглубь?! Где земля в конце концов?!
Неожиданно меня грубо по-мужски хватают за шиворот, отрывается капюшон, но уже параллельно другая рука держит в районе талии. Зло, крепко, а совсем рядом глаза иссини-голубые блестят, смотрят так же негативно и даже не на меня, а сквозь. Тянет молча вверх, лишь тихо бубня нецензурную брань. Я, как могу, помогаю себя вытащить. Рычит, угрожает отправить обратно.
– Да не дергайся ты, Ерка!
Я резко перестаю шевелиться. Этот человек редко звал меня по имени. Что-то новое. И не должен был спасать. Но нет, вот мы уже лежим на грязном школьном полу (пока меня тащил сам поскользнулся) и молча смотрим в потолок. Два человека, которые ненавидят друг друга. Мы больше никогда не должны были увидеться. Я его предала, предала некрасиво, мерзко. Он вычеркнул в ответ из своей жизни. Предательство нельзя прощать, а он сдавался. Но не в последний раз. Сам поставил точку. Правильно. Он сильнее и умнее. Только вот теперь мы играем не в шахматы, а в карты, которые раздал нам кто-то неведомый. И выхода не найти, так как нет входа в наличии.
Я поворачиваю голову, он смотрит в потолок. Протягиваю руку, пальцы запутываются в волосах. Такой чужой, такой родной. Оказывается, вот те ощущения, когда что-то очень нужное потерял, а потом бах и обнаруживаешь в непредсказуемом месте.
– Что ты делаешь? – Возмущается, поворачивает голову ко мне. Голубые глаза стреляют искрами. Не может прямо смотреть. Никогда не мог.
