– Она его любовница?
– Чья?
– Майкла.
– Нет, Ермила, она его подруга, а кем приходится старосте я не знаю.
– Ладно, черт с ней, лишь бы в город не вернулась.
Я задумалась. Есть мысль. Странная, конечно, но именно я была в заброшенной школе.
– Алекса, а сбегают только те дети, которые успели на занятия походить до закрытия?
– Подожди. – Девушка задумалась. – Да, все они тоже учились. В младшем звене.
– Тогда они уже не дети, а подростки как-никак, раз восемь лет прошло.
– Да, но и маленькие с ними вместе.
– Я знаю, куда и зачем они уходят. Отведи, пожалуйста, меня к Орестову.
– Ермила?
– Всё объясню, а потом он отвезет меня домой. Точка.
Мы вернулись на участок, обошли дом. В центре грушевого сада стояла беседка, а в которой за столом восседал Орестов, а напротив его лайка (и все-таки он не чистокровный, а помесь, уж слишком крупный). Пёс с умным видом наблюдал, как его хозяин играет сам с собой в шахматы.
– Ничего не меняется. – Тихо пробубнила я.
– Майкл, с тобой хотят поговорить. – Алекса указала на меня.
– Ууу, Чудовище, присаживайся тогда. Ты хоть и не умеешь играть, но может у Феликса поучишься.
– Ты издеваешься?!
– Нисколько. Хочешь домой – сначала партийку.
– Извращенец. – Снова тихо комментирую я, но слушаюсь, оказываюсь рядом с собакой. Алекса быстро ретировалась, оставив нас втроем с шахматной доской.
Конечно, я проиграла. Он всегда был успешен в этом увлечении, а теперь видимо достиг особых высот. Феликс громко вздохнул и положил свою лохматую голову мне на коленки. Майкл в ответ презрительно фыркнул, снова обозвал его «подкаблучником» и уставился на меня.
– Рассказывай, Коза, что успела выдумать?
– Ой, Орестов, …
– Без фамильярностей!
– Ок-ок. Тогда не выпендривайся (ему хамить и огрызаться никогда не боялась, всё равно мы уже давно враги), а слушай. Ваших детей никто не крадет, не уводит, не насилует. Они ходят в школу, чтобы наводить там порядки. Ребята скучают по ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ образованию и хотят восстановить ее хотя бы внешне. И скорее всего, старшие занимаются там с младшими, так как все учебники и тетрадки остались там. Я действительно была внутри. В том кабинете было грязно и убого, а вот в самом коридоре чистенько и аккуратно. Не заглядывала в другие кабинеты, но уверена, в большинстве – порядок и аккуратность. Поэтому они и грязные, поэтому и молчат. А вам следует старосту на костре как еретика сжечь.
– И это всё?
– Тебе мало? Вези меня в город.
– Сначала проедем в школу, а потом катись ты на все четыре стороны!
