– Ммм… Ладно, давай я переоденусь, и мы подумаем, как и что происходит. Прости, у тебя можно какую-нибудь обувь и курточку попросить?
– Конечно.
Мне выдали вполне современные ботиночки и куртку с пушистым большим капюшоном. Еще и проводили до уборной, где смогла нормально умыться и взглянуть на себя в зеркало. Отражение криво ухмыльнулось в ответ. Показала себе язык, вытерла лицо пушистым полотенцем и снова ухмыльнулась. Нет, здесь, в деревне (не могу я назвать ЭТО общиной, хотя и надо) определенно всё МОХНАТОЕ. Вроде за Орестовым маниакальной пристрасти к “пушистости” раньше не замечала. А еще заметила, что Алекса относится ко мне вполне добродушно. Получается, что Майкл не посвятил её в нюансы наших с ним отношений. А потом Алекса вернула мою зажигалку и пачку сигарет. Мелочь, а обрадовалась все равно.
Мы вышли с девушкой на улицу, где вовсю был вполне человеческий яркий светлый день. Я приземлилась на ближайшую скамейку, достала сигарету, прикурила и задумалась. Если отбросить всю мистику, то получается так: детки с этой деревни каждую неделю сбегают в сторону заброшенной школы. Возвращаются грязные. Можно решить, что они как всякая ребятня любят полазить в опасных местах. Но! Эти дети НЕ ходят вообще в школу! Алекса прямо дала понять – их община отвергает социум как таковой. Но ведь так было не всегда?
– Слушай, Алекса, – Я глубоко затянулась и продолжила. – А когда школу закрыли?
– Восемь лет назад. Приехали тетка с мужиком, показали директору бумагу, выгнали всех учителей и учеников, повесили на дверь замок и сказали, что по программе оптимизации мы больше не будем учиться в этой школе, а должны ездить в райцентр.
– А вы? Сколько до райцентра?
– Двадцать километров. А нас стал учить староста. Родители больше не доверяют системе образования.
– Так, а откуда здесь взялся Орестов и Ульяна?
– Майкл в один день просто приехал и остался здесь жить. Купил этот дом, в котором жил директор, сделал здесь ремонт.
– А где сам директор?
– У отца случился инфаркт. Медики не успели.
– Прости.
Теперь понятно, почему они здесь и к медицине, и к образованию так относятся. И почему Алекса такая серьезная. По факту это ее дом, а не Орестова.
– А Майкл?
– Он меня удочерил, чтобы никто не смог забрать в интернат, хотя я его считаю братом. Майкл старый знакомый моего отца. Сейчас мне уже восемнадцать и бояться нечего, а тогда реальная угроза была со стороны опеки.
– А Даринова?
– Ульяна приезжала и ранее, но в начале марта переехала в дом старосты.
