Ну ладно. Не важно. Мы пошли к полю, туда, в колосья, врезаясь в жёсткое, тяжёлое полотно кукурузы. Колосья блестели, и, получается, светло было и вверху, и внизу, и глаза нам было некуда деть. Стояла тишина, только ветер выл, а потом его перекрыли наши шорохи и топот.
– Может, в догонялки поиграем? А то последний игра так давно была, и не вспомнить.
– Давай. Кто водит? – Хоть нам и было по семнадцать – восемнадцать лет, от детских игр мы не отказывались. Она подошла ко мне. «Камень ножницы, бумага». Я проиграла, и она тут же рванула.
– Давай, догоняй! – Она по-злодейски засмеялась. Я судорожно вздохнула. – Ну, не тупи! – И она показала деловито на запястье в том месте, где должны быть часы. Хотя она их не носит.
И мы бегали и голосили, как оголтелые. Господи, вот как вспомню, понимаю, какие мы в тот день были шумные. Мы совсем про время забыли, и к реальности я вернулась, только когда зазвонил будильник. Лери сразу затихла, меня это даже разозлило. Среди гущ колосьев мы должны были отыскать друг друга, настраиваясь по звукам. Хотелось передумать, но для этого было поздно. Ноги были ватными. Стоит заметить, что это очень странное чувство – ватные ноги. По-настоящему я такое испытывала лишь дважды, в тот момент и однажды в лагере. Но те обстоятельства были уже слегка размыты.
Мы могли, правда, позвать друг друга, но никто этого так и не сделал. Не знаю, почему. Лишь когда я увидела её мелькнувшее лицо, я остановилась. Она затормозила, и поняла, в чем дело, рассмотрев моё выражение лица. Она выглядела подавленной и вместе с тем решительной. Два эти качества в союзе напоминали отчаяние.
Мы заранее договорились сразу после будильника разойтись. Прежде чем двинуться своими путями, мы окинули всё вокруг взглядом, всматриваясь во все заинтересовавшие ненароком детали. Синий и зеленый боролись за первенство в этом пейзаже, но нельзя было сказать, что какой-то из них всё же преобладал. Я хотела скомкать это место, как рисунок на бумаге, и запихнуть комок в карман, и топать себе, куда надо. Я постояла, посмотрела в последний раз на Лери. Мы кивнули друг другу и попрощались. Нам ни к чему длинные и драматичные расставания. (Достаточно и того, как драматично я это сейчас описываю.) Она отвернулась и пошла в сторону леса, а я к шоссе. С пустыми руками в карманах я побрела сквозь солнечно-колоссальное решето, больно бьющее по телу. Не хочу расставаться. Не хочу.
Но ведь не в последний раз в жизни видимся. Спокойно. Сегодня же вечером позвонишь.
