Вон и конец виден! Взлетела, словно голубка, она к вершине древнего кургана по серпантину мерцающих надмогильных плит с именами захороненных солдат. Посмотрела, задрав голову, ввысь, на последнюю, самую величественную скульптуру «Родина – мать зовёт!». Озноб по коже. Всё в ней мужественно: резкие линии фигуры, глаза, распростертая рука и меч.
– Вот это да, вот это высота! Это будто наших домов двадцать вверх сложить – воскликнула восхищенно Полинка. – Я здесь словно песчинка.
– Смотри, Поленька, запоминай! Это олицетворение нашей большой страны, матери, зовущей своих детей – воинов биться с врагами.
Высыпала Полинка к подножью памятника охапку гвоздик. Счастливая! Вот бы бабе Дуне обо всём увиденном рассказать! А внизу-то какой красивейший вид: город-герой как на ладони и большая русская река Волга.
Неожиданно предстала перед девочкой Берегиня как живая.
– Поленька, милая моя! Тебе пора возвращаться к бабушке. Не забывай этот священный холм под названием Мамаев курган. Пусть убережет тебя Бог от войн, бед и потерь! – сказала Радимира, обняла девочку и вложила в её руки маленькую тряпичную куклу в белом платьице с зеленой веточкой в тряпичных ручках. – Пусть мой магический подарок-оберег дарует тебе красоту, здоровье и защиту.
Засвистел вдруг сильный ветер, согнал тысячу березовых листочков, окутал Полинку в зелёное шелестящее покрывало и унёс в старенький дом.
Кикиморка, Маньпупунер и Васюганские болота
Раннее солнышко пробивалось сквозь ажуры занавесок. Утреннюю тишину нарушили ботающие шаги кирзовых сапог. Хлопнула дверь, лязгнул металлический засов.
– Девки, подъём! – гаркнул дед Иван улыбающимся полубеззубым ртом.
Полинка и бабушка резко сели в кроватях.
– Станаил ты непутёвый! – выругалась баба Дуня. – Людям спать не даёшь. Чего явился-то?
– Так, это, торговля не идёт. Осьмой час уже, Степановна, а тебя нет. Бабы зазывают, а твой ангельский голосок молчит. Куды пропала? Почему на базар не вышла?
– Тебе то, что за дело?
– А можа любовь у меня к тебе!
– Тьфу, на тебя, балабол пустой! – сдвинув брови, сказала бабушка и снова легла, отвернувшись к стене. – Уходи Иван, худо мне, в пот бросает, в груди щемит, не могу, сил нет, сны изводят.
– Э-э, нет, Степановна! На волю тебе надобно. На воле свежо опосля дождичка. А ну-ка, Полинка-картинка, подсоби бабку поднять! Ишь, старая, разлеглась! Нынче воскресенье. Пойдём с тобой, Евдокия, до церкви прогуляемся. Святой водички попьёшь, может легче станет?
