– Кто ты такая? Вот почему в КГБ так озабочены твоим устройством! Ты ведь не сделаешь ничего плохого мне и моему сыну?
Детское личико не выражало никаких эмоций:
– Rien ne t’arrivera tant que je serai avec toi, mais dès que je partirai, tu mourras. (фр. Пока я буду рядом с тобой, ничего не случится, но как только я уеду ты умрешь).
Анна с тоской оглядела маленький дворик, аккуратно подвязанные «золотые шары», разросшиеся кусты разноцветной мальвы. Духота окутала её пухлое тело и сжала горло. Мир из яркого, красочного стал унылым и бесцветным, замазывая всё вокруг серыми оттенками.
Анна словно прозрела и увидела окружавшую действительность другими глазами. Яркое шальное лето, эйфория от получения квартиры и прочих благ в дополнение к маленькой девочке отступила. Вперёд вышла серая и мрачная реальность! Анне даже послышались тихие звуки заунывной мелодии. По ногам повеяло холодом, а сердце подскочило под горло. Анна заплакала, вытирая глаза концом косынки, прикрывавшей причёску. Женщина с тоской посмотрела в бездонное небо, а слезы стекали по лицу и, падая, оставляли тёмные пятнышки на застиранном ситцевом платье.
Когда Анна немного успокоилась, то с удивлением увидела, что девочка сидит недалеко от неё на земле и что-то рисует палочкой в пыли. Женщина подошла и тихонько взглянула на рисунок. Замок с зубчатой башней на берегу моря, тоненькая линия дороги, уходящая за горизонт, были изображены превосходно.
– Je veux rentrer chez moi. Je sais que tu ne me laisseras jamais y aller. Mais je peux y retourner quand même. (фр. Я хочу вернуться домой. Знаю, что ты меня никогда не отпустишь. Но потом я смогу туда вернуться всё равно), – девочка повернулась и грустно взглянула на Анну.
Анна взяла ребёнка за руку и слегка потянула в сторону дома:
– Ну всё, хватит, погуляли и будет. Лена, пойдём кушать и отдыхать. Нам ещё вещи для переезда нужно собрать.
Девочка с грустью посмотрела на свой рисунок и нехотя побрела к облезлой двери покосившегося подъезда.
СССР, Москва.
Осень вступила в свои права, вытесняя яркое лето. Птицы огромными стаями потянулись на юг. Деревья принарядились для прощального бала в красные и золотистые наряды, а ветер наигрывал заунывные мелодии, дёргая за оголяющиеся ветки. Солнце все ещё не желало сдавать свои позиции и объявило о начале «бабьего лета».
Актриса Лариса Панко спешила после утренней репетиции на остановку автобуса. Она скорее почувствовала, чем увидела серую «Победу», медленно подъехавшую сзади. Голос прозвучал тихо и настойчиво:
