— Тех, кто готов отдать свою жизнь за других, а не прятаться за спинами товарищей. Вы — хуже тёмных, — холодно процедил Ливай. — Те всегда нападают прямо. Вы ударили в спину.
Я ещё не понимала, что случится дальше. Меч Ливая вышел из ножен практически беззвучно, но, появившись, будто отсёк прочие звуки.
— Ты не можешь. Так нельзя! Нам нужно было…
Договорить он не успел. Ливай поднял руку быстрым, но плавным движением. Его широкая спина заслонила мне обзор, и я не видела, что случилось, но сразу после этого мужчина упал на спину. Практически молниеносно клинок тронул второго предателя, и Ливай резко опустил, стряхивая тёмные капли. Отвернувшись, он вынул белоснежный платок и протёр лезвие, после чего убрал меч в ножны. Лицо спокойно и неподвижно, будто маска.
— Наказание за предательство и дезертирство — казнь на месте, — повторил он в полной тишине. — Это если кто-то забыл или считает, что его жизнь стоит дороже. Разойтись. Едем домой.
Я стояла достаточно далеко, чтобы измученная психика не воспринимала произошедшее близко к сердцу. Я часть меня понимала, что так было нужно. Но что-то во мне противилось.
Наверно, не женское это дело, война. Это же люди. Пусть предатели, но люди. Я пыталась убедить себя, в том, что это чужой мир, иные законы, но почему-то именно в этот момент в голове эхо отозвались слова Зака: «Не будь чудовищем». И безразличный ответ: «Буду».
Армандо присел над казнёнными бойцам и положив одному из них ладонь на грудь, что-то зашептал, после чего тело утонуло в ярком свете. Другие солдаты начали расходиться. Многие качали головами, но обсуждать случившееся им явно не хотелось.
— Я же сказал не подходить к окнам, — Ливай поднялся по ступенькам и уронил на меня тяжесть своей тени.
— Это дверь, — возразила я.
Ливай посмотрел в проём, будто хотел удостовериться, что так и есть.
— Логично, — оценил он и, присев, сложил лестницу, а после закрыл дверь, отрезая пути побега. — Может и к лучшему, что ты сразу увидела, за кого вышла замуж.
Он прошёл мимо с хмурым видом. Положил меч на прежнее место, вошёл в уборную и принялся тщательно вымывать руки, словно они были выпачканы едкой кислотой.
— А меня спрашивали? — спросила я, ни к кому не обращаясь.
Похоже, я и правда крепко влипла. Может, зря я на Игоря злилась? Ну мерзавец, жениться не хочет. Этот хочет, но как-то…
Вернувшись к дивану, я села на самый краешек. Стало совершенно неуютно и холодно.
Поезд, вздрогнув, двинулся с места, и в этот момент Ливай захлопнул дверь. Судя по плеску воды, решил вымыться.
