Кофе, еще кофе, снова кофе, кофе с коньяком, коньяк, виски – «А поехали ко мне?» Даже не думала, что это будет так просто. Мир кружился, двоился и складывался в диковинные паззлы, в которых не было места Антону, зато были надежные мохнатые руки, которые поддерживали меня в этом кружении. Мы начали целоваться уже в лифте, прямо как в моих любимых романтических комедиях (Антон так никогда не делал!), слившись, ввалились в квартиру – и осыпались на пол, споткнувшись о беспечного Барбоса (дурдом!).
Пока я нашаривала выключатель, а Гоша потирал ушибленное колено, запал подостыл, и было решено его подогреть. Гоша ушел за дополнительной порцией виски, а я отправилась в душ. И пока с меня сходило парящее опьянение, оставляя только дурнотную маету, я все больше сомневалась, нужно ли оно мне. Казалось, что чужие руки меня испачкали, оставили липкие следы, и я уже второй раз намыливала шею, где потные от возбуждения Гошины пальцы теребили завитки волос.
Мы сидели, пили виски с колой, теплый приторный напиток совсем не лез в горло, должно было быть возбуждающе и романтично, а мне было противно. Стол весь щетинился крошками – Оксана утром поленилась убрать за собой, – они кололи локти, у Гоши на бороде повисла капля колы, и вообще, весь он – с торчащим из-под майки мехом, соловыми глазами и похотливой улыбкой – стал мне неприятен. Наверное, все это вовсе не мой жанр, все это офисное бурление страстей. Хорошо спьяну целоваться в лифте – но только до тех пор, пока не спотыкаешься о Барбоса.
Гоша хищной рукой погладил меня по голой коленке, и я мучительно стала придумывать пути к отступлению. Ну не могла же я встать, принять неприступный вид и сообщить, что он меня неправильно понял и я совсем не такая? Посылать тех, кого ты совсем не хочешь, – важное умение, но мне никогда раньше не случалось его тренировать.
На кухню зашел Барбос, печально подметая ушами пол и искренне надеясь, что перед его носом вырастет лакомый кусочек. Холодный нос ткнулся в руку, пес просительно заглянул мне в глаза. «Фас! – одними губами произнесла я, отчаянно глядя в собачью морду и пытаясь посылать псу импульсы. – Фас, ну пожалуйста!» Но Барбос то ли меня не понял, то ли придерживался мнения, что легкомысленные дурочки должны сами выпутываться. Потому он вздохнул и, повиснув каждой клеточкой своих складок, выплыл в коридор.
В кухне остались только я, Гоша и его возбуждение – и кого-то точно (и срочно!) надо было отсюда выставить.
