Выбор машины – все равно что просмотр хорошего фильма в стиле Кустурицы: все время встречаешь чуднЫе и чУдные лица, невозможно трогательные и невероятно раздражающие. Мне хотелось снимать про них про всех кино. Лада опасалась чужаков, жалась к моим ногам и смущенно топорщила вертолетные уши.
Аккуратные мягкие белые руки, будто только что из стиральной машины, очки, которые все время спадают с мясистого носа:
«Вы не волнуйтесь, девушка, машина в отличном состоянии, как новая, только неделю назад по весне все прокладочки поменял, маслице новое залил, все почистил, помыл… Документы? Документы в порядке… Посмотреть? Можно, да. Только они где-то на даче. Но если надо – могу поискать… Ездил? А я не ездил, я уже лет шесть не езжу, тяжело, возраст не тот, внимание хуже. Я ее только в порядок приводил, берег…»
Все яркое и сверкает – лукавые карие глаза, белозубая улыбка, перстни на мохнатых ухоженных пальцах, стразы на штанинах под бархат, бока крашенной кисточкой машины:
«Бэри, дэвушка, хароший машина! Красывый машина – для красывый дэвушка! Будэшь ездить – все оглядываться будут. У тэбя муж есть?.. Нэт? Тагда сразу мужа найдешь!»
Сумрачный взгляд из-под нависших бровей, перемазанные руки с обломанными ногтями и растоптанный то и дело шмыгающий нос:
«Ну что. Вот. Машина. Смотрите… Все в порядке… Менял… Это не менял… Ну да, пороги сгнили… Едет хорошо… Ну как хотите…»
Девочка-видение в ореоле золотых волос с блестящим маникюром длиной с Ладин нос:
«Девушка, вот моя машинка, она у меня любимая. Капот не открывается? Ой, а я не знаю, почему, мне не надо. Муж делал… Это? А, там такая пимпочка есть справа… Ой нет, не справа, слева – извините, перепутала… А я не знаю, я не обслуживала, может, муж… Она раз – тыр-тыр-тыр – и завелась… А я не помню, может, и крашеная, я не красила, может, муж… А муж в командировке. А он вам зачем?»
По итогам безумного дня вроде бы свершилось, и я стала хозяйкой чуть тронутых ржавчиной «Жигулей» бутылочного цвета. Меня распирала гордость, что я сама, на свои деньги купила целую машину, хоть и плохонькую. И все равно скреблось внизу живота холодное, разлапистое, которое напоминало мне о красненькой машинке, дороге в подсолнухах и неясном профиле на пассажирском сидении. Сбудется ли? А может, и не нужно, чтобы сбывалось?
Она раньше была добрая, делала все медленно и все время разговаривала со мной. А теперь Она много бегает и много ругает кого-то. Я все равно люблю Ее, но мне неуютно, когда она так делает. Пока мы ехали в лифте, я прижималась к Ее ногам и хотела ей показать, как я ее люблю. А Она на меня не смотрела и быстро тыкала пальцем в ту маленькую коробочку, из которой я раньше слышала Его.
