Избежав огня и клыков упырей погибнуть из-за какой-то лахудры? Ярина отбивалась что есть мочи, пытаясь избавиться от русалки прежде, чем подоспеют ее подружки. Иначе останется самой ко дну пойти, хоть будет шанс утонуть быстро. Воздуха не хватало, грудь сдавило тяжестью. Задыхаясь, она пихнула нападавшую локтем в лицо и толкнулась ногами, выныривая на поверхность.
Сил хватило только разок воздуха глотнуть, как за ноги вновь дернули, а в запястья впились когтистые пальцы. Не успела. Ярина не удержала вдох, протестующе булькнув. Вода хлынула в нос и рот, перед глазами полыхнуло чернотой…
В чувство ее привела пара хлестких пощечин. Кашель сдавливал горло, грудь огнем горела, руки и ноги повисли плетьми, не слушаясь. Когда она нашла в себе силы обернуться, то столкнулась нос к носу с недовольным водяным.
Перепончатая рука сжимала ворот кожуха, за который держал хозяин вод, не давая уйти под воду. Длиннющие усы, с вплетенными стебельками ряски и стрелолиста топорщились, желтые глаза из-под кустистых бровей смотрели неласково.
– Это что такое? – пробасил он, встряхивая ее, аж брызги полетели. – Что вы устроили? Девки!
Над водой начали появляться головы русалок. У одной на бледном личике красовались длинные борозды от ногтей. Ярина могла бы гордиться своим отпором, хоть глубокие царапины на собственных запястьях щипало и дергало.
– Батюшка! – покалеченная русалка спрятала лицо в ладонях, отгораживаясь еще и зелеными волосами. – Она меня… она…
Речь прервалась рыданиями.
Дрожь не желала униматься, трясло теперь еще и от страха. Это ж надо так влипнуть! Кто мог знать, что водяной в Хохлатке семейный, и русалки окажутся рожденными, а не утопленницами. Раньше она видела лишь тех, кого утянули в воду или кто бросился сам, переродившись в водную деву без памяти о земной жизни. Сейчас же вокруг плавали совсем другие. Изучай себе на здоровье, только положение не располагало.
– А кто тебя просил лезть?
– Я… Она из леса вывалилась прямо в реку. Я смотрю – человек…
– И ты сразу топить полезла. Не разобравшись.
– Я думала…
Русалка плакала так горько, Ярину тут же заела совесть. Надо было правда утопнуть, хлопот было бы меньше. Осерчает водяной, превратит в рыбку или лягуху за то, что на дочку его напала. И будет она квакать свой недолгий век!
– Думать ты мала еще! Это дело нам с матерью оставь. Ты уж однажды надумала плыть к людям. Помнишь, чем обернулось? И вот, опять. Чуть лешачку не утопила.
