– Здравствуй, чародей, – голос Дары звучал перезвоном весенних ручьев. – Свень в безопасности, не тревожься понапрасну.
Она перевела взгляд на Ярину: та едва не завопила и зажмурилась, не в силах смотреть в мертвые глаза.
Как охотник полюбил ее? Как это вообще можно любить? Существо, сидевшее у ворот, даже отдаленно не напоминало человека, от него веяло древней мощью и застарелой тоской. Добрейший из духов? Да в бункушнике больше доброты, он был пусть страшным, но привычным, понятным.
– Девочка боится, – рассмеялась Дара. Снова в воздухе зазвенели веселые переливы вод.
– Ты чего? – Гор в недоумении оглянулся на нее.
Ярина только головой помотала, наконец выпуская его локоть, в который нечаянно вцепилась.
– Оставь девочку. Она никогда не встречала таких, как я.
Верно. Не видела раньше и век бы еще не видеть. Бывает, что человек ломается под ударами судьбоносного молота и горя, тогда гаснет взгляд, навеки в нем поселяется тоска и боль. В глазах берегини не было ни малейшей искры жизни. Как на выжженной мертвой земле, засыпанной пеплом, на ней даже колючки проклюнуться не могут.
Она представляла тихую красавицу, которая никак не может прийти в себя после смерти мужа и боится перечить водяному, согласившись на добровольное затворничество. Ладно охотник, но как это существо могло полюбить человека? Оно было древним, может, еще дивь помнило.
– Яринушка… – зашептали сверху.
С частокола свесился домовой: бледный, взволнованный, волосы растрепаны, борода во все стороны торчит. На Дару он старался не смотреть, а при виде колдуна скривился, сплюнул, но промолчал.
– Вернулась.
– Прости, дедушка. Я тут…
– Знаю, горемычная, получил весточку-то, – Торопий шептал, то и дело косясь по сторонам. – Я ведь, старый дурак, уж в дорогу собрался, как же я тебя одну с супостатом оставлю. Хорошо за порог выйти не успел, такое началось!
– Потом расскажешь, дед, – прервал его «супостат». – Дара, зачем ты вышла?
– На жениха посмотреть. Мне вчера сорока на хвосте принесла, что сватали меня за иноземного купца, и что водяной тех сватов по берегу гонял, – весело улыбнулась берегиня. Тон ее никак не вязался со стремительно изменявшимся лицом, словно говорил кто-то другой, но Гора это не смущало.
«Он же не видит», – внезапно осознала Ярина. Берегиня явилась ему, какой хотела сама. Почему, интересно? А на нее, выходит, чары не действуют?
– Так что, сваха, покажешь жениха?
От мертвого взгляда Ярину передернуло, но она заставила себя поднять голову. Берегиня смотрела внимательно, лицо ее снова замерло, по бледным губам скользнула понимающая улыбка.
