– Родненький, не губи!
У околицы навзрыд плакала молодая женщина, жалась к хмурому плечистому мужику. Еще один, дородный и седой, сгорбился на облучке телеги.
Плач был знакомым – не она ли рыдала ночью в избе напротив?
– Опять ты за свое. Сказано же, приеду к сроку. Батя отвезет, поживешь у тетки. – Мужик решительно отстранил ее и постарался усадить в телегу, но женщина повисла у него на руках и зарыдала громче, придерживая округлившийся живот.
– Одну меня бросаешь!
– Тьфу ты, дура! О дите подумай!
– Он прав, Звана, – встрял колдун. – Здесь тебе оставаться нельзя.
Он внимательно глянул на женщину, та поспешно принялась утирать слезы рукавом, стыдливо опуская взгляд.
– Вот! – с укором ответил ей муж. – Слушай, что умные люди говорят. Господин дурного не посоветует.
Ярина хмуро наблюдала за развернувшейся сценой: нельзя женщину в тягости от родного дома отлучать. Ребенок должен родиться под защитой родовых оберегов, чтобы отец его в свою нательную рубаху обернул, перед очагом имя дал.
– Все равно здесь нет повитухи, – прервал ее мысли Гор.
И женщина поддалась. Она еще всхлипывала, усаживаясь на сено, но уже не перечила. Мужик кинул на колдуна благодарный взгляд и пошел рядом с телегой, что-то тихо втолковывая жене.
– Как это – нет повитухи? – с удивлением спросила Ярина. Ночью она слышала что-то похожее, якобы, повывелись в округе травница и ворожеи, но тогда не до того было. И не верилось. – Ведь в каждом селе есть своя.
– А здесь нет.
– Не ты же роды принимаешь! Должен быть хоть кто-то.
Гор с удивлением глянул на нее и покачал головой:
– Ты так и не поняла. В ближайших селах за год не родилось ни одного ребенка.
Сердце захолонуло от нехорошего предчувствия. Ярина вдруг припомнила, что ни разу не видела в Пожарищах детей, не слышала ни смеха, ни плача. Не было молодух с младенцами, не было ни одного ребенка, только подлетки.
– Они гибнут? – шепотом спросила она.
– Хуже. Исчезают без следа. Тех немногих, кто уцелел, удалось вывезти. Сейчас в окрестностях нет никого младше двенадцати.
– Пустошь? Она забирает детей? Или кто-то…
Колдун, поджав губы, смотрел мимо нее, на кроны деревьев.
– А вот это, – ответил он. – Я и собираюсь выяснить.
***
Узкая тропинка петляла между вековыми дубами, на залитых солнцем пяточках то тут, то там синели мохнатые головки сон-травы, распустившейся всего за одну ночь. Ее нежный сладкий аромат забирал тягостные думы, приходилось ускорять шаг, иначе велико было желание остановиться и полюбоваться на эту красоту, а то и прилечь рядом. Сон-трава коварна.
