− У меня Манту! – сказал Ефрем, глотая слёзы.
− Ну так бы и сказал, а то замер как золотой жук.
Почему жук и почему золотой – Ефрем не понял. Но он решил потом об этом жуке обязательно у толстяка Внукова спросить. Зоя Евгеньевна грешила разными сравнениями, и никогда Ефрем угадать не мог, то ли хвалит она, то ли таким витиеватым образом ругается.
Ефрем продолжил разминку на бортике. А в это время Вася из спортивной групп уже пришёл на тренировку, заранее пришёл и тоже стал разминаться рядом с Ефремом. Вася с Ефремом в одной школе учились, только Ефрем двумя классами старше. А до школы Ефрем с Васей часто гуляли вместе, потому что были почти ровесники и оба любили улиток с острой травы снимать и в ведерко складывать, ещё головастиков по весне в пруду разглядывать мальчишки любили– как они из рыбок в лягушат превращаются.
Вася сказал:
− Ты чего это, Ефрем, не в воде?
− У меня Манту. Видишь: пуговка на руке. Три дня мочить нельзя. А я только сейчас вспомнил. Зря только пришёл.
− Я этого Манту не делаю, три дня ж пропадут без воды, − сказал Вася. – Мама подписывает бумагу, и мне не делают.
− А я бы, – вздохнул Ефрем, − каждый месяц себе Манту делал, даже раз в две недели. Нет! Раз в неделю. Но сплошная, Васёк, невезуха – раз в год Манту положена…
И вот закончился учебный год. Настало лето. Пора безделья ничегонеделания и сочной черешни. Но только не для Васи с Ефремом. Они ехали в лагерь. Ефрем – с Харлашиной, а Вася – со спортшколой. Но ехали в один лагерь. Ефрем до последнего упирался, умолял родителей не отдавать его в лагерь, не платить за путёвку. Но родители почему-то не послушались, не вняли мольбам. Мама сунула в чемодан Ефрему книжку «Занимательная математика», папа вручил «Энциклопедию выживания для мальчиков». Ефрем проплакал всю ночь и утром, не позавтракав, поплёлся к месту сбора. Мама катила рядом чемодан. А папа ушёл на работу, он не мог физически перенести прощание – ему это напоминало армейские проводы.
− Как хорошо, − радовалась мама Ефрема, – что мы реакцию Манту сделали. Вчера на собрании предупредили: без Манту в лагерь не пускают.
− Чёрт! – подумал Ефрем. – Чёртова бабушка с чёртовым дедушкой! − Если бы я знал, если бы я только мог знать, никогда бы на Манту не согласился.
На пункте сбора у медпункта стояла толпа. Допущенные до поездки дети выходили с чернильными печатями на руках – по этим печатям водитель пропускал в автобус.
− Как негигиенично, − возмущались родители из группы Харлашиной, – не дети, а уголовники какие-то.
