Правда, оставалась ещё проблема с обувью. На Уране считалось неприличным носить женщинам что-то другое, кроме узких высоких ботиночек. Такие были и на мне. С пышными рукавами и кружевным верхом свадебного платья эти белые ботиночки смотрелись нормально, но рукавов у меня больше не было. С другой стороны, хорошо, что была хотя бы такая обувь, более свободные туфельки я, скорее всего, при взрыве просто потеряла бы. И я постаралась как можно сильнее прикрыть неподходящую обувь платьем. В таком виде выплыла из-за перегородки на яркий свет.
— Я готова, — объявила я Климу, — скоро мы прилетим?
И по глазам Клима Зегзицы, я поняла, что он, несмотря на всё своё осуждение, всё-таки впечатлён произошедшей в моей внешности переменой.
— Ещё пятнадцать минут — сказал он, — и мы пристыкуемся к «Гамаюн-молл». Тебе пойдёт?
— Да, — сказала я.
«Гамаюн-молл», один из крупнейших торговых центров агломерации Марса занимал целую станцию. Я уверена была, что смогу найти там какую-нибудь работу. Ведь я собралась работать, и на Марсе это было сделать проще всего. Потому что если на Уране жили учёные, а на Венере — артисты, художники, и примкнувшие к ним богатеи, то Марс был центром вселенской индустрии. Поверхность этой красной планеты вся была занята заводами, на которых трудились роботы. Роботы управлялись людьми со станций, висевших над Марсом. Людей для этого требовалось много. Агломерация Марса была самой большой во всей вселенной и насчитывала несколько миллионов человек. И наверняка кому-то из этих миллионов нужна была хотя бы няня. Или продавщица. Хоть кто-нибудь.
Космический челнок Клима Зегзицы описал дугу над огромным светящимся шаром «Гамаюн-молла» и пристыковался к его шлюзу. Дверь сбоку от меня отплыла в бок, за ней были разноцветные стекла другой двери — но и эта дверь открылась. И я увидела толпы празднично одетых людей, спешащих за покупками, или ищущих развлечений.
— Что ж, я пошла, — сказала я, поднимаясь со своего места.
— Давай. Пока, — сказал мне Клим.
— Пока.
— Если твои родные объявят тебя в розыск, я расскажу им где ты, — напомнил мне Клим.
Я обернулась к Климу и наткнулась на его холодный, осуждающий взгляд.
— Это для твоего же блага, — сказал он мне.
— Они не объявят, — ответила я.
И, обругав про себя Клима «святошей», я торопливо пошла прочь.
Удивительно, как у нас в космосе любят прозрачные потолки. Казалось бы — ну что там, за этим потолком, можно увидеть. Тот же чёрный космос, те же звёзды. Это вам не земное небо, меняющееся от погоды (я этого сама не видела, мне говорили). Но нет, каждое уважающее себя общественное пространство обзаводилось огромным стеклянным потолком. В «Гамаюн-молле» тоже был такой, украшенный по краю пёстрым, узорчатым карнизом, отделявшим темень этого потолка от светлых опаловых стен. Витрины многочисленных магазинов и магазинчиков старались соответствовать этой цветовой гамме, всё, что можно, было либо молочным, либо невероятно пёстрым, с редкими вкраплениями чёрного.
