Фари засмотрелся на это. Но у него от такого многообразия лиц закружилась голова, поэтому он спешно открыл бутылку с водой и облил Псевдо. А тот прямо на глазах начал… таять. От него осталась лишь одежда.
– Ой, – сказал Фари. – Ну и подумаешь, зато он теперь точно никого на органы не распотрошит.
– Чего? – не понял Роки, но Фари лишь пожал плечами.
***
Разрисовывать стену в доме Салима они закончили через две недели. За всё время, пока они писали на стене портрет, Фари успел хорошо сойтись с Салимом. Тот даже показал Фари свои самые интересные, на его взгляд, вещи. К примеру, он показал ему очень маленькие камеры. Те лежали у него в мешочке в ящике стола в кабинете.
– Их можно прикрепить куда угодно, и они всё будут снимать, – рассказывал Салим. – Они легко ловят связь самых ближайших устройств, и можно смотреть то, что они снимают через ноутбук или компьютер.
Фари не очень заинтересовали камеры, но слушать – он послушал.
Он задумался, а пока думал, оглядывал кабинет: преимущественно здесь были тёплые оттенки, поэтому, Фари здесь понравилось, даже несмотря на то, что дом, как говорит Роки – «халупа». Но тут ему очень захотелось спросить:
– А зачем вазы пятиметровые?
– Это же красиво. Их сделали на заказ.
Фари удивлённо оглядел вазы в комнате: почему бы не потратить деньги на что-нибудь другое? Почему именно вазы? Так ещё и странные: чересчур большие и торжественные, синие и без цветов. Для чего они тогда?
Фари спросил и об этом:
– Ну зачем же эти вазы вообще? И камеры маленькие? И портрет на стене?
– Ну а как же, – начал Салим, совсем не обижаясь на такой допрос. – Это же мой дом, как моё собственное лицо. Мои вещи – они тоже, как моё лицо.
– Презентабельность? – теперь Фари пришла в голову мысль, что, наверно, Салиму просто скучно. Бывает же так. Вот когда ему, Фари, скучно, то он начинает искать себе какое-нибудь интересное занятие, а вот Салим – интересную вещь. А раз у него этих вещей хоть отбавляй, то, пожалуй, ему часто становится скучно, возможно, из-за того, что живёт он один.
Фари стало не по себе. Одинокий, один в большом доме – это как чёрная кошка, это плохо. Ему стало жалко Салима, и, чтобы отделаться от этих мыслей, он посмотрел в окно, но на улице шёл снег, чего Фари очень не любил, поэтому малоприятные мысли никуда не делись.
– А вот скоро у вашего дома и в правду будет ваше лицо, – сказал он Салиму. – И какое!
А снег всё не переставал падать.
Когда прошло две недели, портрет был готов. Салим был в восторге, ведь работа получилась шикарной. Теперь каждый, кто войдёт в эту комнату, не сможет избежать глаз нарисованного Салима, который смотрел прямо на дверь. Кажется, что теперь всё под контролем под его внимательным и строгим взором светло-карих глаз.
