– Как же ты выросла, загорела, красавица наша…
– Это мама просила меня навестить? – улыбалась во весь рот Любка.
– Да что мама… мы и сами хотели… – поправила бабушка крашеные волосы, примятые шлемом. – Разве мы не понимаем? Сели на мотоцикл и поехали. Что, возле речки посидим?
Они с Любкой уселись в коляску, дед – за руль, мотоцикл затарахтел, выпустив вонючее облако газа, и сорвался с места.
– У меня здесь любимое местечко есть, – громко сказал он, – там людей не бывает!
Мотор заглушал слова, но Любка догадалась и кивнула шарообразной головой в шлеме. Мотоцикл петлял по накатанной автомобилями дороге, протарахтел мимо «Лесных сказок» и «Ласточки», углубился в лес и выехал на пустой песчаный берег, заросший камышом.
– Вот здесь и отдохнём, – сказал дед и заглушил мотор.
Он деловито достал удочки, нацепил на крючки хлеб в качестве наживки и поставил их на рогатины.
– Готовьте котелок, сейчас уха будет!
– Да ты не поймал ещё ничего, – всплеснула руками бабушка.
– Клавочка, давно пора запомнить: мне на рыбу с детства везёт. Хоть пустой крючок закину – хоть какую ни на есть рыбёшку вытащу. А всё потому, что мальчонкой я русалке любимого сома вернул, когда он попался в жерлицы.
– Это как в сказке «По щучьему веленью», – засмеялась Любка. – Но русалок не бывает.
– Сейчас, может, и не бывает, – согласился дед, – а раньше – были. Клюёт, вот видишь!
Серебром сверкнула в воздухе рыбка, и он снял с крючка окуня, а потом ещё и ещё…
***
Какая вкусная получилась уха! А свежий воздух и купание только добавили всем аппетита. Бабушка расспрашивала дружит ли внучка с кем-нибудь, хорошо ли кормят, не холодно ли в палатах.
– Кормят хорошо, не холодно… – ответила Любка, и поразмыслив, добавила:
– Я с одним мальчиком сегодня познакомилась…
– С мальчиком? Как его зовут?
– Алик.
– Алик – это Александр? – Бабушка очистила яйцо и разрезала пополам ножом. – Возьми яичко…
– Н-не знаю…
– Не обязательно Александр, – заметил дед. – У нас на работе был татарин Аликбер, а коротко Аликом звали.
– У него галстук не завязан узелком, а скреплён специальным зажимом, – с набитым ртом сказала Люба, закусив половину бабушкиного курника.
– Таким серебристым, с костром в центре? Были такие раньше, но давно… Помнится, в тридцать седьмом, когда народ везде врагов искал, был скандал с этими замочками. Клав, ты помнишь? Ты ведь моложе.
– Помню… да, были такие пряжки на галстуках, я в то время вожатой у пионеров была. – Бабушка отложила ложку и прищурила глаза, вспоминая те события. – И ни с того ни с сего стали ребятки в галстуках фашистские свастики выискивать, в зажимах буквы какие-то виделись, профили врагов народа. Все понимали, что это глупости, но пионеры массово отказывались носить галстуки. НКВД подключилось, провели расследование. Нашли тех, кто распространил эти дурацкие слухи.
